Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

Однако вопреки надеждам лондонской эмиграции, он не перешел на сторону революционеров. Свой отказ Голубов обосновал в четвертом письме, адресованном Огареву и опубликованном в третьей книге «Истины» (первые три письма были написаны в 1866 г., тогда как четвертое – 14 сентября 1867 г.), см.: Голубов 1868/3. По мнению Субботина, на взгляды Голубова повлияло суровое воспитание в Войновском монастыре, а также желание остаться верным принципам, которые проповедовал его учитель– Павел Прусский [Субботин 1968/7: 104–105, 117].

В то же время в монастыре произошли существенные изменения. В ноябре 1866 г. после длительного пребывания в России на Мазуры вернулся Павел Прусский [Субботин 1868а/7: 4]. Его убеждения, обнародованные в России, пришлись по нраву далеко не всем его сторонникам. Имели место не только бурные дискуссии, но также враждебные нападки вплоть до покушений на жизнь игумена. С другой стороны, весьма дружелюбно к нему отнеслись те, кто перешел в единоверие, особенно бывший епископ поповцев Пафнутий (Поликарп Овчинников, 1827–1907). Следует полагать, что уже тогда о. Павлом было принято решение о переходе в единоверие, а также о ликвидации монастыря в Войнове и возвращении на постоянное жительство в Россию. Ему хотелось склонить к этому и всю монастырскую братию. Однако, действуя осмотрительно, он посвятил в свои намерения только двух наиболее преданных ему монахов, Иоанна и Варнаву (первый из них выполнял функции управляющего монастырем), а также, вероятно, Голубова. Желая прозондировать почву в монастыре, игумен прибег к хитрости и воспользовался помощью Иоанна. Тот с согласия Павла подверг критике основные принципы беспоповской доктрины, заключенные в «Щите веры», фундаментальном трактате, пользующемся у беспоповцев популярностью. «Щит веры» был широко известен также на Мазурах, так как был напечатан в Иоганнисбурге, хотя и в сокращенном варианте. Уловка не удалась, так как большинство монахов отказались вступать в дискуссию и категорически потребовали от настоятеля, чтобы он запретил Иоанну критиковать основные старообрядческие труды. Поскольку о. Павел отказался это сделать, в монастыре произошел раскол. Большинство монахов обвинили Павла в ереси и уведомили об этом все известные им беспоповские общины в России, разослав около ста писем. Затем, согласно правилам, Павел был отлучен от общей молитвы и совместной трапезы. Вместе с несколькими своими сторонниками игумен был вынужден столоваться в пекарне. Поскольку группе отступников не было разрешено остаться в монастыре хотя бы до весны, Павел решился покинуть монастырь. Он поселился вместе со своими сторонниками вблизи монастыря, в т. и. Андреевой келье, расположенной на берегу озера Дусь. Павлу не удалось пробудить в своих противниках сочувствия, а те, зная, что монастырь был зарегистрирован на имя игумена и без него существовать не может, решили разойтись по окрестным деревням или выехать на Буковину. Тогда Павел принял решение передать монастырь семи братьям, которых он выбрал сам, но согласно прусскому законодательству, действующему в то время на Мазурах, он имел право перенести свои полномочия владельца на 2–3 лиц. В начале января 1867 г. Павел выбрал двух кандидатов: монахов Симеона и Варфоломея, которые, оформив все докуметы, стали владельцами монастыря и прилегающих земель. Павел оставил им все иконы и даже собственные книги, когда-то подаренные ему отцом. Затем он намеревался совершить паломничество в Палестину, но вспышка восстания греков в 1866 г. помешала осуществлению этого замысла. 27 января 1867 г. он навсегда расстался с Войновом, направившись в Литву, куда раньше уже был послан облеченный доверием Иоанн, который был оттуда родом. Потом Павел Прусский побывал в Киеве, в Полтаве и в конце концов прибыл в Москву, где старообрядцы заняли крайне враждебную позицию по отношению к нему [Голубов 1867/2: 12–48; Субботин 1868/8: 332–347.]. После беседы с православным митрополитом Филаретом (1783–1867) Павел поселился на постоянное жительство у единоверцев в Никольском монастыре (на Преображенском кладбище) и ожидал прибытия остальных своих единомышленников из Войнова, за которыми он отправил Иоанна. Через 5 месяцев после того, как о. Павел покинул Войново, преданные ему братья начали прибывать в Москву [Архимандрит Павел 1871: 552; Субботин 1868а/8: 4]. 25 февраля 1868 г. Павел Прусский вместе с 15 войновскими монахами официально перешел в единоверие. Связанное с этим торжество произошло в упомянутом Никольском монастыре, настоятелем которого с 1869 г. и до самой своей смерти был о. Павел. <0 торжестве сообщила газета «Московские ведомости» в № 43 за 1868 г., см. также: Ивановский 1898: 18–32.>

Отъезд из Войнова человека, обладавшего большим авторитетом у местных старообрядцев, произвел огромное впечатление на всю общину. Прощаясь в моленной, Павел уговаривал всех покинуть Мазуры и вернуться в Россию. И хотя никто не последовал его совету, а наоборот, временную победу одержали противники браков из Свигнайна, которые упрекали Павла в «сребролюбии» и «плотолюбии» [Голубов 1867/2: 27об.; Субботин 1868/8: 344; Кузнецов 1872: 500–501], идея переселения с Мазур была положительно воспринята старообрядцами. В то время мазурские старообрядцы переживали серьезный экономический кризис. Постоянный рост цен на продукты и низкий уровень доходов приводили к быстрому обнищанию, в особенности тех, у кого не было своих хозяйств. Но и владельцы больших угодий постепенно беднели, поскольку обрабатываемые примитивным способом сельскохозяйственные земли быстро истощались. Количество рыбы в озерах также существенно уменьшилось, и старообрядцам все труднее было конкурировать с крупными, хорошо организованными еврейскими предприятиями, которые арендовали большинство озер. С другой стороны, изменение отношения российских властей к старообрядцам в т. и. Северо-Западном крае, где старообрядцам была отведена особая роль в русификации, создавало для них реальные возможности улучшения жизненных условий. В связи с этим Тихон Крымов летом 1867 г. при посредничестве прусского посла внес от имени мазурских старообрядцев в Министерство внутренних дел в Петербурге прошение о возможности переселения в Литву, в Ковенскую губернию. Было подано также прошение об аудиенции с царем [Субботин 1868/40: 1]. 2 июля 1867 г. царь Александр II лично принял в Петергофе посольство, в состав которого вошли Тихон Крымов, его сын Николай и Константин Голубов. Посольство преподнесло царю красивое блюдо с надписью «Царю-освободителю от русских переселенцев войновского прихода в Пруссии» и передало просьбу о переселении [Голубов 1867/1: 59]. В результате аудиенции старообрядцы добились встречи с министром государственных имуществ и генерал-губернатором Северо-Западного края, которые потребовали от старообрядцев определения условий, на которых те готовы переселиться в Ковенскую губернию. Посольство предъявило те же условия, на которых староверы когда-то были приняты на Мазуры. Крымов до самых пасхальных праздников 1868 г. безрезультатно ожидал в Ковне ответа и, не дождавшись его, вернулся на Мазуры. Через некоторое время пришел отрицательный ответ в письме, из которого вытекало, что местные царские власти не дают согласия на переселение старообрядцев, которые считались людьми «зловредными». Крымов снова съездил в Ковно, где его ожидало еще