Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Александров поиздевался надо мной (по телефону) за материал к беседе Горбачева с Трюдо (бывший премьер Канады). Может быть, за дело, хотя явно, чтоб доставить себе удовольствие. Загладин меня предупреждал, что Горбачеву нужны не текстовые памятки для зачтения, а набор мыслей, которые стоит сказать данному собеседнику. Я понимал, что подготовленный в американском секторе и доработанный мной материал — не то. Но какие такие мысли нужно передать Трюдо, который неизвестно кто теперь — ни лидер партии, ни премьер, так. знатный турист, который имел счастье быть знакомым с Горбачевым в прежние времена. Вот и заменяли мы мысли «красивыми» выражениями. Будет наука на будущее!

Подумал обо всей прошедшей неделе: была наша теоретическая конференция, которая всех взбудоражила, потому что откровенно поговорили о том, что является главным предметом нашей работы, за что мы зарплату получаем в ЦК и в отношении чего — мы профессионалы. По службе же мы этим своим предметом, т. е. МКД, занимаемся процентов на десять, если не меньше. Остальное — обслуживание претензий Пономарева быть «теоретиком нашей партии».

Статья Глазунова (художника) в «Правде». Он осудил 20-тые годы почти так же, как это было сделано при Сталине, в том числе и Петрова-Водкина. Пошло и глупо.

В № 6 «Нашего современника» наглая статья почвенника Любомудрова о состоянии театрального дела. Сделана по схеме 1949–52 годов: все еврейские авторы — плохо, все русские — хорошо. Мейерхольда смешал с говном. Предупредил о посягательстве на русскую классику со стороны всяких интерпретаторов их на сцене (с еврейскими фамилиями или «известно, что — еврей»). Так что при всем почти бесконтрольном «плюрализме» в наших газетах, когда появляются такие наглые вещи, — все понимают, откуда это идет, кто поощряет.

Некоторые считают, что кто-то заинтересован, чтобы поссорить Горбачева с интеллигенцией, пока он занят экономикой и проч. Возможно! Интересно, как в этой ситуации поведет себя Яковлев, если его действительно сделают заведующим отделом пропаганды.

Горбачев выступает почти каждый день. Правда, это его выступления, а не написанные ему. Но «народ» начинает ворчать: уж слишком надоело многоговорение при «предыдущих ораторах». (так обозвал Бовин прежних Генсеков).

Любопытно: я «страстно» жду перемен, в душе подгоняю Горбачева — скорей, смелей. Но ведь мне-то лично они ничего хорошего не сулят! Попрание и удаление Пономарева для меня означают, скорее всего, пенсию. Тем не менее я искренне хочу этих перемен, и во мне вызывают презренье люди, которые начинают ворчать по поводу горбачевской лихости, да еще доверительно, ища во мне союзника.

Был на Пленуме, который продолжался полчаса. Горбачев, не выходя на трибуну, в своей свободной манере начал говорить: завтра сессия Верховного Совета, нам надо обсудить ее вопросы, в том числе организационные. Первый — о председателе президиума Верховного Совета. Вы знаете, что с 1977 года этот пост совмещался с постом Генерального секретаря ЦК. Тогда это может было оправдано. Теперь времена другие, другие задачи и другая ответственность у разных органов. Генеральный секретарь должен сосредоточиться на роли и деятельности партии.

И без всякого перехода предложил в качестве кандидата на пост председателя Верховного Совета Громыко. Охарактеризовал его очень сдержанно, не отплатил за громыкинскую речь на мартовском Пленуме, еще раз показав, что «личностный» аспект для него не имеет значения. Сказал только, что Андрей Андреевич давно в партии, всегда последовательно проводил ее линию, привержен принципу коллективного руководства… И все! Ни об его уме, ни об его знаниях и способностях. Перешел к задачам Верховного Совета и вообще Советов, сказал о необходимости поднять роль постоянных комиссий ВС, наделив тут же их правом не только обсуждать работу министерств, но и оценивать работу министров, даже выносить суждение об их соответствии должности.

Сказал о прокуратуре, «работа, которой оставляет желать лучшего», о том, что она обязана охранять законность для всех и пресечь практику, когда министерства и ведомства не только комментируют законы, применительно к своим нуждам, но даже корректируют их.

Назвал кандидатуры на посты председателей комиссий и зампредовсамого председателя, кстати ни словом не обмолвившись о его (Громыко) роли во внешней политике. На это все обратили внимание.

Затем — о министре иностранных дел. Мы, говорит Горбачев, обстоятельно обсудили этот вопрос на ПБ и предлагаем на этот пост товарища Шеварнадзе.

Даже для нас, аппаратчиков, это был гром среди ясного неба.

А на Политбюро, о чем мне рассказал под страшным секретом Пономарев, дело было так. Горбачев неожиданно для всех назвал Шеварнадзе, откомментировал так: у нас выросли крупные дипломаты, достойные быть министрами, например, Корниенко, Червоненко, Добрынин. В этот момент встрял Громыко и назвал Воронцова. Но Генсек бросил на него косой взгляд и не отреагировал. Этот участок работы, продолжал он, должен быть непосредственно в руках партии и поэтому мы должны выдвинуть на этот пост товарища из руководства партии. Пономарев добавил еще по поводу Воронцова: М. С., мол, потому «не заметил» этой фамилии, что отдать МИД Воронцову, чуть ли не родственнику Громыко, значило бы оставить все как было.

На заседании ПБ Горбачев дал характеристику Шеварнадзе: он сумел справиться с труднейшей обстановкой в Грузии, ему присуще чувство нового, смелость и оригинальность подходов.

Пленум, естественно, перевел Шеварнадзе из кандидатов в члены ПБ.

Я считаю все это очень показательным, это означает конец громыкинской монополии и власти МИДовского аппарата над внешней политикой.

Кроме того, Романова вывели из ПБ и сняли с поста секретаря ЦК «согласно его заявлению, в связи с ухудшившимся здоровьем». Объяснений Горбачев никаких не дал, и неизвестно, был ли какой либо повод или просто решили избавиться от бездари и сволочи.

Зайкова, ленинградского секретаря обкома, избрали секретарем ЦК. Будет заниматься вместо Романова оборонной промышленностью. Назначили секретарем ЦК Ельцина, недавнего секретаря Свердловского обкома, оставив за ним пост в аппарате ЦК — зав. отделом строительства и капиталовложений.

Приятно было узнать, что в Отделе мой доклад на теоретической конференции прозвали «ленинградской речью», в подражание горбачевской речи, которую он произнес 17 мая.

Замучился с текстами для Пономарева и с запиской по поручению Горбачева — «о правах человека». Полтора месяца сочиняем и согласовываем с ведомствами.