Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1 - Анатолий Мордвинов

Нередко заступничество Михаила Александровича приносило не пользу, а вред, в особенности когда просителями являлись офицеры и исполнение их желания зависело исключительно от их непосредственного начальства, которому и писались соответствующие письма.

Это начальство, справедливо видя в таком непосредственном, «не по команде» обращении к великому князю резкое нарушение военной дисциплины, карало виновных суровым арестом, а некоторых отдавало под суд. Михаилу Александровичу в таких случаях стоило немало усилий и такта, чтобы «выручить», как он не без иронии говорил, «попавших по его вине в беду офицеров».

Сердечная отзывчивость Михаила Александровича, создавая ему широкую известность также и в низших слоях гатчинского населения, сказалась незаслуженно и на мне в разнузданные месяцы, последовавшие за октябрем 1917 года.

Как передавали жене очевидцы, собравшаяся тогда около моего гатчинского дома толпа долго не допускала нагрянувших большевиков до его разгрома – указывая им, «что Мордвинов нам сделал много добра, и мы до его дома не допустим»…

Конечно, делал добро не я, а великий князь. Здесь я упоминаю об этом случае без малейшего чувства, какого-либо смешного самодовольства, а лишь потому, чтобы не остаться к кому-нибудь неблагодарным.

Поступок этих чуждых мне вообще городских людей так не походил тогда на полное равнодушие большинства вырастившей меня деревни, с каким в те же месяцы смотрели на разгром усадьбы своего «исконного» барина мои лашинские и среднесельские крестьяне61. В ужасные дни, когда все перепуталось, все сталкивалось и все было забыто, добрая память людей являлась и неожиданной, и особенно драгоценной. Вот почему мне сейчас становятся так неприятны и мои прежние столь упорные нападки на город, и мои не менее горячие восхваления деревни.

То, что было ясно всегда, я понял благодаря испытаниям лишь теперь – и в городе, и в деревне живут те же люди, с одинаковой возможностью, то падать порою до озверения, то возвышаться в своих побуждениях иногда до сверхчеловеческих пределов…

VII

Ввиду малолетства наследника цесаревича и близости великого князя к престолу на него часто возлагалась обязанность быть заместителем государя на всевозможных событиях при иностранных дворах, где требовалось подчеркнуть особенное внимание со стороны нашего царствующего дома.

На скромного, не любившего никакой торжественности и официальности Михаила Александровича эти поездки всегда сказывались тоскливым настроением. Он не любил заграницу, и покидать Россию, хотя бы на короткое время, ему в те годы было особенно тяжело.

Но мне, скорее зрителю, чем участнику, эти обставленные полным комфортом и всевозможной предупредительностью путешествия ничего, кроме новых впечатлений, порою захватывающих, не приносили.

Я их даже очень любил. Всякая жизнь интересна, тем более она притягательна там, где протекает среди неизведанной еще природы и людей, в чуждых ранее странах и дни наибольшего ее там напряжения и особенно красочной обстановки.

В январе 1906 года скончался престарелый датский король Христиан IX, отец нашей императрицы-матери.

Сама государыня уже давно находилась в Копенгагене. Горе ее было громадно, и чтобы хоть чем-нибудь отвлечь ее внимание от тяжелых мыслей и подчеркнуть свое особое внимание Дании, государь повелел командировать для присутствия на погребении сверх обычного дежурств из лиц своей собственной свиты еще и депутации от всех военных частей, шефами которых были покойный король62 и его дочь, наша вдовствующая императрица.

Русское посольство вышло поэтому очень многочисленное.

Чтобы избавить гостеприимный, но не очень состоятельный Датский двор от всяких затруднений, все содержание командированных в Данию русских было принято на наш счет.

Великий князь Михаил Александрович и великие княгини Ксения Александровна и Ольга Александровна и принц Петр Александрович Ольденбургский выехали отдельно от депутаций, сразу же по получении известия о кончине своего дедушки, и в их распоряжение был предоставлен императорский поезд государыни-матери.

Это было мое первое официальное путешествие и первое знакомство с этой маленькой страной, родственной почти всем дворам Европы, давшей от себя королей даже чуждым ее северному духу странам.

Короля Христиана IX можно было без преувеличения назвать bean perW Европы. Около него в копенгагенских замках почти постоянно собирались его многочисленные родственники – все представители наиболее могущественных династий63.

Политическое значение беспритязательной, скромной Дании было поэтому долгое время громадным. Если европейские народы почти не знали друг друга, были друг к другу равнодушны или даже враждебны, то их главы в этих отношениях являли полную противоположность. Связанные с давних времен близким родством, они знали друг друга с раннего детства, живо интересовались не только политическою, но и семейною жизнью своих многочисленных родственников и в бесчисленных случаях влияли умиротворяюще на бурливую жизнь Европы.

В гостеприимных датских замках находили необходимые для дела мира связи и коронованные особы, даже не бывшие родственными датскому королю.

«Высокая политика», которая там проводилась, конечно, зачастую бывала бессильна в борьбе со злом войны, но все же была более действенна, чем в руках парламентов или современной Лиги наций, не внушающей уже более никому никаких иллюзий…

Дания, так же как и ее сестры Швеция и Норвегия, лежит в стороне от больших дорог к притягательным европейским центрам, и ее мало кто посещает из любопытных путешественников, в особенности русских.

Но мне очень понравились ее плоские, тихие острова с воздухом, в котором еще чувствовался мой милый север, понравился и ее народ, спокойный, приветливый, вежливый, а также и ее чрезвычайно радушная и до тонкости внимательная королевская семья.

Та наша давнишняя связь с варягами, которой мы обязаны многим, отчетливо напоминает о себе в этой скандинавской стране некоторыми названиями, историческими портретами, старинными песнями и даже иногда народным искусством.

Отпевание короля происходило в старинном соборе той же Роскильды64, о которой говорит и наше древнее «Слово о полку Игореве», а на украшениях выкопанного в Христиании из голубой глины знаменитого «корабля викингов» – современника нашего Рюрика – можно видеть тех же петушков и елочки, которые до сих пор вышивают на своих полотенцах и крестьянки наших северных губерний.