Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1 - Анатолий Мордвинов

Вспоминается мне за это время и несколько чрезвычайных уютных зимних дней, проведенных нами с мама в радушном доме Домовичей – небольшом имении великой княгини Ольги Александровны в Новгородской губернии57.

В те годы обычные придворные торжества сезона, к великому неудовольствию петербургского общества, уже замерли. Последний придворный бал или спектакль в Эрмитаже был почти накануне Японской войны, затем пошли беспорядки, да и нездоровье молодой императрицы не позволяло ей принимать участие в этих бывших ранее обязательными развлечениях.

Императрица-мать, дабы повеселить своих внучек, все же устраивала иногда танцы для молодежи в Аничковском дворце и одно детское утро с играми в дни Пасхи.

Сам Гатчинский дворец за эти годы за исключением ежегодных праздников кирасирского Ее Величества полка да свадьбы великой княжны Ольги Александровны с принцем П. А. Ольденбургским не видал никаких торжественных собраний, столь частых и великолепных в прошлые, отдаленные царствования. Но мне нравилась та тихая, размеренная жизнь, которая установилась в нем за последнее время, столь не похожая на наше пребывание в городах.

Я и любил этот дворец больше остальных – в нем получила начало моя счастливая жизнь с твоей мама, и я лично всегда чувствовал в нем что-то для себя родное и близкое. Меня привлекала к нему и его строгая, красивая своей простотой старина, не подмешанная ничем наносным, позднейшим, всегда или немного вычурным или чересчур уж «современным», что нередко встречалось в жилых комнатах дворцов той же екатерининской эпохи, испорченных для большого уюта этими последовавшими «улучшениями».

В его залах не видно было почти никакой позолоты, и жилые помещения своей мебелью, огромными картинами, мелочами своей обстановки, блеклыми красками и даже своим особенным запахом, не поддававшимся столетиям, напоминали те редкие богатые русские усадьбы, которые с такой широтой и искусством строил иногда и на нашей родине XVIII век.

Да это и был старинный замок-усадьба того времени с толстыми из местного серого камня стенами, с низкими башнями, окруженный со стороны проезжей дороги сухим рвом, с маленькими пушками, а со стороны «собственного садика» громадным дворцовым парком с обширным «зверинцем», полным всякого рода зверей: оленей, ланей и зубров. Весь парк прорезался во всех направлениях большими глубокими озерами и каналами с кристально прозрачной водой из ключей. На самом большом из них плавала целая флотилия всякого рода лодок, стоял на якоре старый корабль, и на берегу было выстроено здание «Голландии»58.

Все это водяное пространство бывало густо покрыто крикливыми стаями диких уток, гусей и лебедей, находивших в дворцовом парке полную неприкосновенность и обильную пищу, а потому совершенно не боявшихся людей.

Императрица, как и вся ее семья, очень любила природу и все то, что ее наполняет. Даже каждое срубленное, порою из-за необходимости, дерево заставляло ее волноваться и негодовать.

В этих озерах водилось много и всякой рыбы – настоящее раздолье для рыболова, и Михаил Александрович, по примеру своего отца императора Александра III, очень любил лучить рыбу острогой.

Мне до сих пор вспоминаются эти тихие, осенние гатчинские ночи с бодрящим пахучим воздухом леса, с таинственно обступавшей почти непроницаемой темнотой, с отдаленными звуками города.

Мы бесшумно скользили на плоту по заснувшему озеру, освещая особенным электрическим фонарем водяную глубину, и она, как по волшебству, начинала в этом месте волноваться и оживать.

Рыбы, большие и малые, привлеченные ярким светом, обступали нас со всех сторон, плескались, выскакивали на поверхность, играя всеми оттенками своих серебряных красок. Иногда целый фейерверк мелких рыбешек вдруг широкой дугой сыпался на нас из воды, падал на плот, трепетал у наших ног и опять исчезал в темноте, чтобы появиться где-нибудь неожиданно снова… а мы плыли все дальше и дальше и ждали все новых чудес.

Острога замирала надолго в руках Михаила Александровича – ему, как и мне, не хотелось никаким движением нарушить охватившее нас очарование.

Если Зимний дворец был самым великолепным, то Гатчинский был для меня не только самым красивым, но и милым, по его непосредственной близости к моей любимой русской северной природе.

В этом отношении мне меньше всего нравился Аничковский дворец. Построенный на самой многолюдной и шумной улице столицы, совершенно испорченный заделкой украшавшей его ранее колоннады, он был в то время и невеликолепен снаружи, и недостаточно прост и красив внутри.

Это был скорее хороший барский городской дом со смешанной меблировкой, уступавший даже многим частным по размеру, изысканности и удобству постройкам.

Но в Аничковском дворце мне пришлось жить лишь в последние годы моего адъютантства при великом князе, а до тех пор Михаил Александрович, продолжая свою службу в лейб-гвардии кирасирском Ее Величества полку, покидал Гатчину лишь на время своих частых поездок за границу, вынужденных для него различными событиями при иностранных дворах.

Первые два года не вносили ничего нового в мои адъютантские обязанности, но затем они увеличились и осложнились – состоявший при великом князе генерал Д. Я. Дашков покинул свою службу, был назначен в свиту Его Величества, и на меня, теперь единственное лицо при Михаиле Александровиче, было возложено сверх прежних обязанностей еще и общее заведование всеми делами великого князя, как имущественными, так и связанными с его высоким положением.

Послужной список Михаила Александровича уже к тому времени был очень длинен. Кроме обычных государственных учреждений, куда он входил по своему бывшему ранее положению наследника, великий князь был шефом нескольких военных частей, как русских, так и иностранных, числился во многих частях гвардии и состоял почетным председателем и покровителем бесчисленных благотворительных учреждений, научных и других обществ и стоял во главе комиссии по возведению разного рода памятников59.

Большая часть этих обязанностей перешла к великому князю преемственно, по кончине его брата наследника цесаревича Георгия Александровича, от которого он наследовал и значительную часть своего имущества.

Это имущество было очень велико; оно состояло из обширных земельных имений в Орловской, Курской и Петроковской губерний, Абас-Тумана на Кавказе, двух домов в Петербурге и отличной, комфортабельно устроенной морской яхты «Зарница», принадлежавшей ранее также великому князю Георгию Александровичу, состояние здоровья которого нуждалось в морских путешествиях.