Случай из практики-2 - Кира Измайлова

— Вы об этом знаете не понаслышке, — обронил Лауринь.

— Именно, — кивнула я. Давнее воспоминание ворохнулось в глубине памяти и затихло. Слишком давно это было… — Потому и могу утверждать: Гончих вызвал кто-то, сильно ненавидевший Ильзора. О, я не отрицаю, что претенденты на место второго казначея тоже его не любили, но настолько ли сильно, чтобы поставить на кон свою жизнь ради победы над соперником?

— Вряд ли, — качнул головой Лауринь. Встряхнулся, выпрямился в кресле. — Вы так и не расскажете мне, почему вызвали Гончих, Флоссия?

— Вам настолько хочется услышать об этом? — разумеется, я не сомневалась в ответе на этот вопрос. Лауринь не так уж много знал обо мне, если подумать. Вряд ли он откажется услышать еще одну историю…

— Да, — твердо сказал он. — Я хочу понять, что такое эти твари. Почему именно они… Рассказывайте, Флоссия!

"Рассказывайте, Флоссия!" — поразилась я. Все боги, какие только есть, неужели это Лауринь? Тот, что прежде разговаривать-то со мной без запинки не мог? Просто потрясающе… и так интересно!

— Так и быть, — хмыкнула я. — Это было давно. Очень давно, Лауринь, и не делайте такую физиономию, вас тогда и в помине не было! Я… — Я замялась, думая, как лучше преподнести эту историю, а в конце концов решила, что лучше сказать правду. В конце концов, за давностью лет о ней все равно уже никто не помнит! — Я расследовала одно дело. Не в Арастене, тогда я еще не осела на одном месте, путешествовала, бралась за разные дела там и сям. Кажется, это было в Грайме. Да, точно, в Грайме…

Я умолкла, раскуривая погасшую трубку. На самом деле, произошло все вовсе не в княжестве Грайм, но для Лауриня это знание излишне.

— Кто-то убивал юношей, — сказала я, помолчав. — Совсем молодых мальчишек, не глядя, благородные они были или последние бродяжки, симпатичные или уродцы… Убивал жестоко, глумился над жертвами, прижизненно глумился. Вы, думаю, уже много повидали за время работы в охранном отделении, Лауринь, ну так представьте: даже меня, судебного мага с приличным опытом работы тошнило при виде этих… тел. Они даже на людей уже не были похожи, так… куски мяса. И жили, до последней своей минуты жили и, скорее всего, были в сознании…

— Вы его нашли, — утвердительно сказал Лауринь.

— Нашла, — кивнула я. События многолетней давности всплыли из глубин памяти. — Вычислила по косвенным уликам… Долго я там работала, а он продолжал убивать! Так вот, Лауринь, я ничего не могла сделать. Не хватало доказательств. Даже слова судебного мага было мало: ни единой настоящей зацепки, только мои домыслы… Он это знал и продолжал действовать едва ли не у меня на глазах, а я всякий раз отставала буквально на один шаг. — Я позволила себе усмехнуться. — Тогда я была еще довольнно молодым судебным магом. Иначе расставила бы ему такую ловушку, в которую он ухнул бы с головой…

— И вы…

— Я поняла, что смогу, конечно, доказать его вину, но придется подождать. Набрать материала. И сколько за это время погибнет таких вот юнцов… — я вздохнула. Право, как сентиментальна я была когда-то! — И еще не факт, что мне удастся повесить на него предыдущие преступления. Максимум — несколько последних, но этого мало…

— И тогда вы вызвали Гончих?.. — Лауринь подался вперед, в потемневших глазах стоял немой вопрос.

— Вызвала, — кивнула я. Сейчас я могла сохранять полное спокойствие, но что я испытывала тогда, совершенно сознательно обращаясь к запретному искусству? Никаких угрызений совести из-за нарушения запрета, это уж точно. И чувство глубокого морального удовлетворения, только Лауриню об этом знать не стоит. — Может, стоило его попросту отравить, го я тогда еще не распростилась с юношескими фантазиями. Хотелось, знаете ли, чтобы эта мразь испытала перед смертью весь букет ощущений, которые доставались жертвам. Вот я и призвала собак, а они уничтожили того человека. Ему много не понадобилось — умер от страха, как нейр Ильзор. А жаль…

— Вы сказали, что нужно ненавидеть объект охоты, — медленно выговорил Лауринь. — Но вы…

— Я сказала — я тогда была молода, — хмыкнула я. — Конечно, я ненавидела его! Он ставил под угрозу мою репутацию, кроме того… — я помолчала. — Он убил единственного сына моего хорошего знакомого. Я уверена — нарочно. Тот… не пережил. Так что, Лауринь, у меня были поводы уничтожить того человека… и я об этом ничуть не жалею, — я глубоко затянулась. — А если жалею, так только о том, что он умер слишком быстро. Надо было бы с ним проделать всё то же, что он вытворял со своими жертвами! Но, главное, у меня получилось загнать собак обратно, иначе было бы совсем не весело.

— Об этом вы не упоминали, — нахмурился Лауринь. — Значит, их еще нужно загонять куда-то?

— Конечно, — ответила я, глядя в потолок. — Иначе свора, прикончив одного и почуяв вкус крови, ринется за новой добычей. А ею может стать любой, кого так или иначе коснулась неприязнь вызывающего…

— Тогда я понимаю, почему вы рады тому, что загнали их обратно, — пробормотал Лауринь.

— Дед был безумно зол, — сообщила я между прочим. — Сперва — тем, что я осмелилась вызвать этих тварей, потом — тем, что я не дала ему на них налюбоваться вдоволь, а наконец — тем, что слишком быстро отправила их обратно, не дав расправиться кое с кем…

— Могу представить… — хмыкнул Лауринь и вдруг напрягся. — Флоссия, если я верно понял… По окрестностям может носиться неуправляемая свора Гончих, так?

— Если их хозяин не знает, как отправлять собак обратно, то — да, — кивнула я. — А хуже всего: они будут бросаться на каждого, кто не потрафит вызвавшему. И чем дальше, тем хуже. Толкнет, его, допустим, кто-нибудь в харчевне — а свора тут как тут… Уже и приказывать не надо.

— Собаки могут стать полностью неуправляемыми? — отрывисто спросил Лауринь.

— Могут, — честно сказала я. — Но на это нужно время. Сперва они все-таки следуют желаниям того, кто их призвал в наш мир. А что дальше… это не изучено. Никто не рвался исследовать, понимаете ли.

— Час от часу не легче, — помотал головой Лауринь. Зажмурил и снова открыл покрасневшие от бессонницы глаза. — Ладно… С этим будем разбираться завтра…

— Точно, — сказала я. — А пока поспите.

— Нет, — упрямо мотнул головой Лауринь. Ах, где его невозможная челка, с ней он так напоминал непослушного жеребенка! Увы, жеребенок вырос и стал вполне приличным конем… — Лучше не будет, Флоссия, я знаю, о чем говорю.

— Тогда хотя бы отправьте спать этого вашего ординарца, — скривилась я. — Он уже дыру под дверью протоптал!

— Зибо! — окликнул Лауринь, и дверь мгновенно распахнулась.