Недиалог - Надя Алексеева

Гладит эти ладошки, ревет. Тихон подходит, протягивает руку, Анна радостно оборачивается, готовая, что эта рука ее сейчас обнимет, а в ней – влажные салфетки.

Анна. Спасибо.

Тихон. Что не так?

Анна. Почему ты не можешь просто обнять?

Тихон. Ну, я думал, знаешь, ты хочешь тушь утереть, щеки перепачкались. Это же, наверное, не отстирывается. Сама говорила, рубашка.

Анна. Когда ты старый такой стал.

Тихон. В смысле?

Анна. Ты помнишь, как мы на речке трахались? Не морщись. Было весело. И уснули прямо там, вырубились. Какой-то дядька корову гнал, она чуть твою майку не сжевала, так майка высохла, и ты натянул ее и сутки носил. Говорил, память. Что? Даже не помнишь? Или на машину свалишь?

Тихон. На какую?

Анна. На ту самую.

Тихон. Я не хочу сейчас об этом. Мы отдыхать приехали.

Анна. Ну и отдыхай, кто тебе мешает.

Тихон. Так пойдем на ужин.

Анна. Я не хочу.

Тихон. Будешь тут сидеть?

Анна молчит. Тихон ждет. Потом нехотя бредет к проему без двери, чуть не садится в это кресло без сидушки. За окнами уже темно и снова колко сыпет песок. Тихону кажется, что, если он сейчас уйдет, Анну заметет тут. И он никогда ее не откопает. Как гробницу Тутанхамона, в которой не окажется его жены, лишь два детских скелетика. Двух дочерей, имена которых не сохранились.

Анна. Тихон?

Тихон радостно возвращается к ней. Анна протягивает ему пачку салфеток.

Анна. На, а то вдруг просто вымыть руки недостаточно, еще и салфетками протрешь.

Тихон. Да пошла ты.

Тихон уходит.

Анна (сидит, а потом встает и бродит по залу, осматривается. Бормочет, как привязавшуюся песенку). В перспективе, в перспективе, в перспективе.

3.

Анна стоит во внутреннем дворе заброшки, посреди него – старое могучее дерево, сухое, но живое. Видимо, оставили при стройке. Здесь кто-то жег костер, ел чипсы, курил. На земле зажигалка. Анна чиркает, поджигает остатки костра, подносит сухую листву из-под дерева. Сидит. Если за домом следят, то дымок сразу заметят, но ей все равно. Бывает такое состояние, когда хочется, чтобы в чем-то обвинили… Вдруг к ней подходит человек.

Анна. Напугал! Поужинал, что ли, так быстро… Или по жене соскучился?

Тутан. Ты замерзла. (Накидывает Анне на плечи свою кофту.) Соскучился.

Анна (всматривается в него). Совсем стемнело. Или это костер, у тебя будто щетина.

Тутан. К вечеру отросла. А у тебя красивые стрелки получились. Даже не знаю, смоки айс это, да? Тебе идет.

Анна. Да я же подводку разма… (Обрывает саму себя.)

Тутан. Ты похожа на царицу.

Анна. Пфф.

Тутан. Серьезно. Смотри.

На стене внутреннего двора еще одна картинка, как из альбома Гида, – женский профиль в египетском стиле. Анна подходит, касается картинки пальцами. Оборачивается на Тутана. Ей вдруг необыкновенно хорошо. Может, потому что он смотрит на нее? Не в телефон. Не в свою вину. Они говорят не о прошлом, не о будущем – о настоящем.

Тутан. Прошлое ускользнуло, то, на что вы надеетесь, отсутствует, но настоящее – ваше.

Анна. Ага, «живи сейчас». Где ты это вычитал?

Тутан. Заметила, здесь нет перспективы на рисунках? В Египте будто в упор смотрят на человека, но сразу с четырех сторон. И фиксируют в моменте. Что? А, вычитал, да… Да вот же, на стене. Видишь, надпись по верху бежит. Ну, она на английском, я перевел, как смог.

Анна. На английском? Это же арабская вязь, жуки.

Тутан. Скарабеи!

Обоим смешно. И этот смех не обрывается. А жуки, действительно, расползаются прочь. Надписи больше нет.

Тутан. Я принес вина. (Показывает уже открытую бутылку.)

Анна. С ужина бутылку утащил? Ты ли это?

Тутан молча протягивает Анне. Они пьют из горлышка сидя у костра, который странным образом разгорелся и горит, будто его кто-то поддерживает.

Тутан. На реке мы пили другое, наверное. Тебе нравится?

Анна. Издеваешься? На реке мы пили «Балтику тройку». И…

Тутан. Теперь ты любишь вино. Уверен, река нас простит. Прошлое ускользнуло.

Анна (касаясь его руки). Ты рукава закатал, как я люблю, и даже загорел. В солярии, что ли, был?

Тутан. Искал тебя.

Анна. Телефон куда-то делся. Все два часа?

Тутан. Все тридцать лет.

Анна. Чего-то начитался, что ли, но мне нравится. Валяй. Играем дальше.

Тутан (что-то продумывая и всматриваясь в Анну, говорит медленно и вычурно, будто готовился). Мой контроль, он… От страха потерять. Мы потеряли девочек. И это нас раздавило… Тебя и меня… Я пытаюсь уберечь нас от новой боли, я просто это умею, ну, там, по работе, подо мной много народу, и решил отдать этот умение семье. Я переборщил. Погоди, не перебивай! И потерял что-то важное, ты была расстроена и не могла мне подсказать.

Анна. Я говорила.

Тутан. Конечно, конечно, говорила. Я не услышал. И ты прикрылась сарказмом. Все высмеиваешь и делаешь «пффф». Ты не виновата, это защита, защитная реакция. Но я перестал понимать, где ты довольна, где нет.

Анна. Ну, сегодня ты неплохо справляешься. Ой, извини. Привычка.

Тутан. Я о том и говорю. Я хочу, чтобы ты мне все рассказывала как есть. Чего ты хочешь. Как хочешь. Стену надо снести. А я…

Анна смотрит на него и что-то ее смущает.

Тутан. Постараюсь компенсировать тебе этот год контроля.

Анна молчит.

Тутан. Договорились?

Анна. Где подписать? (Осекается.) Да. Да. Я согласна.

Тутан протягивает ей вино.

Пьют. Анна прижимается к нему. Он хорошо молчит и смотрит на костер. Он не говорит с ней вот сейчас. Он просто весь с ней, всеми своими сторонами.

Анна. Кажется, это называется «аспектива». Когда смотрят сейчас и в упор… Ну вот как египтяне рисуют… Есть хочется. Я еще успею на ужин, как считаешь?

Тутан. Успеешь.

Анна. Может, тебя второй раз пустят.

Тутан. Я бы еще у костра посидел. А вино. Возьми с собой, мне и так хорошо…

Анна. Давай завтра обследуем этот дом?

Тутан. Купаться холодно, буря не утихает. (Удивленно.) Завтра?

Анна. Ну да. У нас же нет планов. Или ты куда-то собрался?

Тутан. Нет, нет, я здесь, с тобой.

Анна тянется его поцеловать.

Тутан. Не надо. Давай подождем, чтобы не на автомате, чтобы было хорошо.

Анна. У тебя волосы чуть курчавятся, от влажности, наверное.

Анна уходит. Тутан встает и стоя ее провожает, как в старом красивом кино.

4.

Анна