Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Истории любви». Выпуск №2 - Альманах Российский колокол

две косы, охватывали голову. Так никто, кроме неё, не носил их. Наклонившись посмотреть внимательно, ударилась о стекло лбом. Потёрла и услышала:

– Не больно?

Рядом с ней стоял молодой человек в очках. Про таких у нас говорят – ботаник. Хранитель музея, он уже сам смотрел сначала на фото, потом на девушку, сравнивал два лица – те же глаза, те же черты, только вот волосы распущены.

– Можно посмотреть на обороте фото, может, там есть надпись?

И действительно, там химическим карандашом было написано: «Незабытая любовь; Марьяна, 1897 год, г. Уральск, фото Н. Хансена». Это фото прабабушки, но как оно здесь оказалось, кто такой Хансен? Может, это тот американец, чудак в очках, о котором говорила мама, а ей рассказывала бабушка?

Привлекла внимание другая чёрно-белая фотография с движущейся по пыльной дороге телегой, как бы дребезжащей железными ободами, а вдоль дороги заросли акации – такая живая изгородь была по улице Фурманова, акация цвела жёлтыми со сладковатым запахом цветами. Всё лето она закрывала тротуар от жары и пыли, её не надо было даже поливать – настолько она была вынослива.

Хранитель музея представился Джоном Хансеном, а Марьяна подумала: вот, и этот тоже Хансен. А тот продолжил:

– Это фото сделал мой прапрадядя по отцу, он ездил в Азию, собирал образцы экзотических растений для нашего университетского ботанического сада. А это вот он сам.

На фото был одетый в простую походную одежду и видавшие виды сапоги, с охапкой засушенного сена под мышкой и фотоаппаратом на груди мужчина в больших очках.

Джон увлечённо водил Марьяну по саду часа четыре; вконец уставшие, вышли из бамбуковых зарослей и южных кустарников и попали в степное пространство. Она увидела не созревший ещё ковыль и мать-и-мачеху. Немного поодаль цвёл жёлтенькими солнышками зверобой. Марьяна, жившая в степи, знала, какие травы цветут в разгар лета. Под ногами появилась горькая полынь, уральцы её называют порезанная; помогает при кашле.

– Осторожнее, осторожнее, не наступи, это Марьянина трава, она лечебная. Мы её разводим.

– Марьянина? – спросила девушка.

– Да, она названа в честь той женщины на фото.

Так вот она как сюда попала! И вот кто этот американец, чьи письма берегла бабушка и мама! И вот почему, когда исчезла с улицы акация, безжалостно вырубленная, очень расстроились. Выкопали несколько корней и на даче посадили, но она там не прижилась.

– А акация жива жёлтая?

– А откуда ты знаешь про акацию?

– Так в Пирре все тротуары ею засажены. А привёз их с собой пароходом Нильс Хансен, и ещё он привёз люцерну в дни Великой депрессии, все поля ею засажены были для скота. Так и выжили.

– Привёз из моего Уральска?

– Так ты из Уральска?

– Да, – ответила Марьяна.

Молодой человек потащил её обратно в здание музея и там, открыв сейф, вытащил увесистую пачку писем. На конвертах был написан уральский адрес и стоял штамп: адресат выбыл.

– Мы бережно храним эти письма и очень хотели найти родных Марьяны.

Девушка смело подала молодому человеку руку:

– Ну давайте знакомиться.

В глазах стояли слёзы, а сквозь них она увидела чудаковатого ботаника в простых стоптанных сапогах со связкой сухой люцерны. Стряхнув с себя видение, увидела вновь молодого Хансена, который наблюдал за ней и, аккуратно протянув руку, сказал:

– Ну здравствуй, Марьяна! Нильс Хансен – это наша семейная гордость. Он бывал в разных странах, не имел семьи и детей, всю свою жизнь посвятил науке – любимой ботанике и селекции. Вы слышали про сливу сорта Хансен, а про апорт, про яблоню Хопе? Это его гибриды. Но больше всего он любил Марьяну и хранил её фото, которое после смерти Хансена попало в наш музей.

Вечером Марьяна позвонила маме, рассказав случившуюся сегодня историю, и ждала в трубке ответа, но там молчали. Потом только услышала:

– Это чудо, что ты нашла своего прадеда. Она очень просила его найти.

И послышались в голосе слёзы.

Весенним утром через четыре года в аэропорту Уральска встречали Марьяну. Она спускалась сначала сама, а за ней молодой мужчина в очках – ну совсем как ботаник. На руках нёс трёхлетнего мальчика, которого прикрывал от весьма холодного майского ветра – куралая. Мама с нетерпением ожидала их в зале. Обняв дочь, протянула руку мужчине и произнесла:

– Марьяна.

Он ответил:

– Джон Хансен.

Малыш с достоинством тоже протянул руку:

– Нильс Хансен!

Да, правы люди – жизнь не останавливается. Продолжается, продолжается жизнь учёного Нильса Эбессена Хансена, автора множества важных работ по ботанике и селекции, садоводству, автора тридцати пяти сортов пионов и семидесяти двух видов сливы, основателя университета в Южной Дакоте.

Сергей Поветкин

Начал в школьное время со стихов. После их разбора профессиональным поэтом оставил на время поэзию. В годы учёбы в университете благодаря японским стихам (танка, хокку) вернулся к стихосложению.

1998 год, август, переезд в Германию. Публиковал стихи на различных литературных сайтах. В то же самое время делал первые попытки самовыражения в прозе. С 2015 года – участник литературного объединения немцев из России. Дважды публиковался в альманахе этого объединения. В октябре 2019 года вышел первый сборник рассказов.

Мальтийская купель

1

Свой пятьдесят пятый день рождения Вадим Летягин встретил наедине с полнейшей тишиной. Такое с ним произошло впервые. Вадим не мог не увидеть наметившуюся малопривлекательную перспективу. Но его способность во всём замечать позитивное, извлекать урок из любой неприятности в новых, меняющихся условиях не помогла. С Вадимом всегда находился кто-то рядом. А что же сейчас? Был женат, развёлся. За три года до этого дочь вышла замуж и перебралась в Австралию. Потом настала очередь околосемейного окружения, которое и раньше не отличалось густотой. Всё бы ничего. Место супруги, словно отдежурив на вахте, занимали близкие, иногда и просто хорошие знакомые. Превративший юношескую привлекательность в зрелый, согласно возрасту, шарм, умеющий поддержать разговор и с дворником, и с академиком, Вадим недостатка в женском внимании не испытывал и смену караула за потерю не считал. Последними покинули те, кого он звал своими друзьями. Они, три семьи, сошлись ещё в распределительном лагере. Вместе переехали в один город, даже поселились недалеко друг от друга. Общие праздники и будничные заботы сплотили их, сделали почти роднёй. Отношения дали трещину после развода. Лёха и Толик стремились лавировать между своими половинами и Вадимом. Традиция большого сбора по-прежнему сохранялась, и проходил он всегда у кого-то из семейных. Супруги друзей – родные сёстры –