Трудно отпустить - Кристи Бромберг

– Может, я хотел, чтобы вы приехали пораньше, мам. Может, я хотел, чтобы вы остались после игры. Может, я хотел, чтобы ты или папа увидели… – Ненавижу то, как срывается мой голос. – Знаешь что? К черту все. Просто к черту.

– Джон должен быть на первом месте. Ему нужно было принять лекарство, так что я отвезла его обратно и…

– Знаю. – Все бесполезно. В ночь аварии я потерял возможность что-либо от них требовать.

– Нам не следует повышать голос. Джону нужно отдохнуть, – говорит она, пытаясь выпроводить меня из комнаты.

– Я хотел увидеть его сегодня, мам. Как хотел увидеть тебя и папу. – В этом доме, который больше не кажется моим, я поворачиваюсь к ней лицом. – Я не смог провести с ним хоть немного времени, потому что ты не приехала пораньше, как обещала. Ты не позволила ему встретиться с командой. Ты не…

– Ты просто не понимаешь, как обстоят дела, Хантер.

Ну вот, приехали. Мое имя произносится с такой порцией насмешки, что не думаю, что она вообще его слышит.

– Понимаю. Во мне ты видишь того, кем Джон мог бы стать. Смотришь мне в глаза и понимаешь, что все – его жизнь, твоя и моя – изменились…

– Ты не имеешь права себя жалеть, – отрезает она, снова напоминая мне, почему я планировал посвятить весь день рекламе команды. Почему я каждый раз надеюсь, что что-то изменится, когда я приеду домой, а потом страдаю из-за того, что ничего не поменялось.

– А что насчет тебя, мам? Ты уволила всех сиделок, которых я нанял, чтобы тебе помочь.

– Никто не будет заботиться о моем сыне, кроме меня.

– Тебе нужно почаще выходить из дома. Вернуться к преподаванию или найти что-нибудь еще. – Возможно, я снова произношу слова, которые точно приведут к ссоре, просто чтобы иметь причину уйти. Может, я бужу спящего медведя, только чтобы выбраться из этого дома. Потому что тогда я снова смогу дышать.

– Мы обсуждали это сотни раз. Ты, может быть, и убежал… но мы – нет.

– Убежал? – выпаливаю я. – Так ты это называешь? Подталкивать меня к тому, чтобы стать тем, кем суждено было стать Джону? Каждый чертов раз напоминать мне, что мне никогда не стать таким, как он. Что я никогда не буду достаточно хорош. – Я сжимаю кулаки, борясь с желанием ударить ими по стене. – Взгляни на меня, – вскинув руки, говорю я уже громче. – Я – один из лучших игроков НХЛ, но никто из вас этого не замечает. Никто из вас не готов признать, что я воплотил в жизнь каждую из ваших гребаных целей. Но вам все мало. Ведь все это сделал не Джон.

– Хантер. – Из соседней комнаты слышится низкий, полный предупреждения голос отца. Он всегда испытывал неприязнь к проявлению чувств.

– Дорогой, – повторяет это сдержанное предупреждение своим умиротворяющим тоном мама. – Не расстраивай отца. У него больное сердце.

– Похоже, в этом доме все больные, – процеживаю я сквозь сжатые зубы, после чего провожу по волосам и разочарованно вздыхаю.

Ничего не меняется.

– День был долгим, – бормочет мама.

– Понял. Ты устала. Он устал. Ночь тоже была долгой, а мне пора выметаться, ведь я нарушаю царящий здесь баланс. – Я снова подхожу к брату, чтобы взглянуть на него перед уходом. Мама выключает лампу, так что свет, льющийся из открытой двери, рисует на ее щеках линии.

Мне остается только смотреть на Джона. На лицо, что когда-то было отражением моего собственного. На спрятанные под одеялом руки, которыми он играл со мной в мяч. На воспоминания, которые я храню в самом сердце, но в то же время ненавижу. На человека, которым я изо всех сил старался стать.

И вот уже в сотый раз я задумываюсь, не лучше ли было бы мне оказаться прикованным к кровати, чем жить с чувством вины за то, что в ней оказался он.

Глава 27. Хантер

16 лет назад

Каждый удар по гвоздю, который я вбиваю в забор, не уменьшает моего негодования.

Думаешь, ты заслуживаешь уйти, Хантер? Думаешь, с такой-то скоростью я вознагражу тебя за то, что распустился, и отпущу?

Еще один гвоздь.

Джон обошел тебя на целую секунду. Боже мой. Вот поэтому его пытаются заполучить лучшие колледжи и клубы, а ты никому не нужен.

От гнева у меня трясутся руки, так что я роняю следующий гвоздь. Когда наклоняюсь, чтобы подобрать его, понимаю, что сжимал челюсть так сильно, что та онемела.

Ему гарантировано все. Колледж. Хоккей. Та девчонка Терри. А у тебя что есть? Что ты способен сделать так, чтобы мне не пришлось просить дважды?

Я с такой силой колочу по головке гвоздя, который вбиваю в полуразвалившийся забор старика Ватсона, что на выветрившемся дереве остается отметина от молотка.

Нет, Хантер. Ты не пойдешь сегодня на школьный бал, или как там он называется. Ты починишь забор мистера Ватсона, пока тот в отъезде. Ты заедешь за мамой на работу, раз уж Джон взял ее машину. А потом, в семь вечера, встретишься со мной на катке. Лучше тебе быть готовым к долгой тренировке. Пока все твои одноклассники будут на танцах, ты будешь наверстывать упущенное. Может быть, тогда ты усвоишь урок.

Чтобы перевести дыхание, я опускаю руки и поднимаю лицо к послеполуденному солнцу. Но переполненный эмоциями, которых не хочу испытывать, я не могу дышать.

Ненависть.

Негодование.

Ярость.

Гребаная ревность.

Джон не виноват, что идеален. Это я виноват, что не являюсь совершенством.

Ему уже предложена полная стипендия, Хантер. Полная, черт возьми, стипендия в Бостонском колледже. Там одна из лучших в стране программ по хоккейной подготовке. А ты что собираешься делать? Складывать чужие покупки в супермаркете? Почему ты не можешь постараться и сделать так, чтобы мы тобой гордились? Тебе никогда не стать Джоном, но ты можешь стать хоть кем-то.

Я сжимаю кулаки. Мне хочется ударить по никчемному забору. Однако я не делаю этого, потому что тогда либо разобью себе костяшки, либо разрушу конструкцию и придется проторчать здесь еще дольше.

Мой телефон звонит, и я со вздохом принимаю вызов.

– Чего тебе еще? – огрызаюсь я на Джона.

– Мама заканчивает раньше и хочет, чтобы ты заехал за ней, – отвечает он. На заднем плане слышится смех, и я сжимаю зубы. Нет ничего лучше пары кружек пива перед танцами, пока девушки готовятся в салоне красоты.

– Так забери ее сам, – бурчу я.

– Чувак, я не могу. – Он смеется над