Три гроба - Джон Диксон Карр

– К тому, что мне неожиданно пришла в голову идея, – мягко ответил доктор Фелл. – И, шляпой моей священной клянусь, замечательная идея! – Он остановился и заморгал, глядя на Хэдли. – Что насчет Дрэймана? Вы собираетесь его арестовать?

– Нет. Для начала, я не могу себе представить, как бы он сумел это все провернуть. У меня попросту нет оснований, чтобы получить ордер на арест. И потом…

– Вы думаете, что он невиновен?

– Хм, – промычал Хэдли, давно привыкший не разбрасываться заявлениями о чьей-либо невиновности. – Не берусь этого утверждать, но мне кажется, что он менее остальных способен на подобное. В любом случае нам нужно двигаться дальше! Сначала на Калиостро-стрит, чтобы допросить свидетелей, а потом…

Прозвенел дверной колокольчик. Сонная горничная пошла в прихожую, чтобы встретить пришедшего.

Через некоторое время Вида заглянула в комнату и сказала:

– Внизу джентльмен, сэр. Он говорит, что хочет поговорить либо с вами, либо с суперинтендантом. Он представился Энтони Петтисом, сэр.

Глава двенадцатая

Картина

Доктор Фелл, усмехаясь и кряхтя, на ходу просыпая пепел из трубки, словно дух Вулкана, бросился встречать гостя с такой сердечностью, что мистер Энтони Петтис заметно расслабился и непринужденно слегка поклонился каждому из присутствующих.

– Джентльмены, прошу меня простить за столь раннее вторжение, – сказал он. – Однако мне нужно было облегчить совесть, я не смог бы спать спокойно, пока этого не сделал бы. Насколько я понимаю, прошлой ночью вы меня разыскивали. И, скажу я вам, ночь у меня выдалась не из приятных. – Он улыбнулся. – У меня были проблемы с законом только один раз в жизни: я тогда забыл продлить лицензию на содержание собаки и постоянно чувствовал себя виноватым. Каждый раз, когда я появлялся на улице с этой собакой вне закона, мне казалось, что все встречающиеся на пути полицейские смотрят на меня с подозрением. У меня даже походка стала крадущаяся. Поэтому сегодня я подумал, что лучше бы мне вас найти. Ваш адрес мне дали в Скотленд-Ярде.

Доктор Фелл уже помогал гостю снять пальто, да так рьяно, что чуть не уронил, и поспешил предложить ему стул. Мистер Петтис усмехнулся. Он был невысоким элегантным человеком с блестящей лысиной и неожиданно раскатистым голосом. Глаза навыкате казались проницательными благодаря морщинке на переносице. Также его отличал квадратный подбородок с ямочкой и насмешливый рот, лицо его было худым, аскетичным и нервным, что намекало на богатое воображение. Когда он говорил, то наклонялся немного вперед, сцеплял перед собой руки и смотрел в пол.

– Ужасная история приключилась с Гримо, – сказал он, потом, помедлив, продолжил: – Обычно я в качестве дежурной фразы говорю, что готов помочь всем, чем могу. В этом случае я действительно хочу это сделать. – Он снова улыбнулся. – Вы предпочтете, чтобы я сидел лицом к свету или как? Все мои представления об общении с полицией основаны на книгах.

– Нет, конечно, – сказал доктор Фелл, представляя гостю присутствующих. – Мне уже давно хотелось с вами познакомиться. Мы с вами писали об одном и том же предмете. Что будете пить? Виски? Бренди с содовой?

– Еще рано, – ответил Петтис, сомневаясь. – Но если вы настаиваете, то благодарю! Я хорошо изучил вашу книгу о сверхъестественном в английской литературе, доктор. Вы гораздо известнее меня, я и мечтать не могу о такой популярности. И это солидный труд. – Он нахмурился. – Очень солидный. Однако я не вполне согласен с вами и с доктором Джеймсом в том, что призрак в истории всегда должен быть злонамеренным…

– Разумеется, он должен быть злонамеренным. Чем злонамереннее, тем лучше, – прогремел доктор Фелл, сделав довольно злобную гримасу. – Меня не интересуют легкие колебания воздуха рядом с диваном. Меня не интересуют сладкие шепотки родом из рая. Меня интересует кровь. – Он посмотрел на Петтиса так сурово, будто намекал на кровь гостя. – Вот. Ха! Перечислю вам основные правила, сэр. Призрак должен быть злонамеренным. Он всегда должен молчать. Он должен быть не прозрачным, а плотным. Он никогда не должен появляться на сцене надолго, скорее время от времени – как вспышка, как лицо, выглядывающее из-за угла. При его появлении не должно быть слишком много света. Обстановка должна быть старинной – кабинет ученого или церковь, атмосфера скриптория или кельи. Мне не нравится нынешнее пренебрежение к библиотекам и древним руинам, это стремление писать о явлении ужасного духа в кондитерской или в лимонадном киоске. Это так называемый критерий современности. Вот и давайте посмотрим, проходит ли новая тенденция проверку реальной жизнью. Доподлинно известно, что люди, оказавшись среди древних руин или на церковных кладбищах, действительно пугаются до чертиков. Этого никто не станет отрицать. Но вот пока кто-то на самом деле не закричит и не упадет в обморок оттого, что увидел нечто жуткое в глубине лимонадного киоска (кроме самого напитка, разумеется), эта новая теория не будет стоить и ломаного гроша.

– Найдутся и такие, – заметил Петтис, выгибая одну бровь, – которые скажут, что это байки о старых развалинах ломаного гроша не стоят. Вы правда полагаете, что в наши дни никто не способен написать хорошей истории о призраках?

– Конечно, появление таких историй возможно и в наше время. Талантливых людей предостаточно – им стоит только захотеть. Проблема в том, что все они боятся одной дамы по имени Мелодрама. Поэтому, когда им не удается избавиться от мелодрамы, они пытаются замаскировать ее – и пишут в такой абстрактной манере, переворачивая все с ног на голову так, что никто не может понять, что они имеют в виду. Вместо того чтобы напрямую сказать, что увидел или услышал персонаж, они пытаются передать Впечатление. Как если бы дворецкий, объявляющий гостей, пришедших на бал, открывал двери в гостиную и говорил: «Я мельком разглядел верхушку цилиндра, или мне просто показалось, будто на подставке для зонтиков что-то поблескивает»? Вряд ли хозяева это оценили бы. Ведь им нужно точно знать, кто пришел. Ужасы перестают пугать, когда в них приходится разбираться, как в математической задачке. Если человеку рассказали шутку вечером в субботу, а он рассмеялся только во время церковной службы следующим утром – это была жалкая шутка. Еще более жалкая картина разворачивается перед нами, когда человек в субботу вечером читает страшную мистическую историю и только две недели спустя вдруг щелкает пальцами, осознав, чего именно он должен был испугаться. Сэр, вот что я вам скажу…

Суперинтендант уже не первую минуту сверлил доктора Фелла взглядом и покашливал. Теперь Хэдли решил положить этому конец и ударил кулаком по столу.

– Притормозите! – потребовал он. –