Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко

сунулась на Троллий рынок одна — прибью… Нет, сначала, расцелую, без её живописного колдовства, куць бы я вылез из этого переплета, но потом…

— Оставишь без сладкого? — прозвучал над ухом голос Аланы, деревянный от напряжения и тревоги.

Кажется, последние две фразы про рынок и поцелуи я произнес вслух…

И пока определялся с тем или этим светом, пытаясь сфокусировать разъезжающиеся глаза то на Алане, то на её спутниках, кто-то из них разжал мне челюсти, и в горло хлынуло огненное пойло. Я рефлекторно дернулся, не хватало сейчас снова уйти в припойные видения. Алана клещом вцепилась в мою ладонь так, что ободок ставшего привычным перстня врезался в кожу.

Ну, хвала четверым пресветлым…

Глава 5 в которой клубок запутывается все больше

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

За окном шел снег. В кои-то веки не сыпался мерзкой секущей крупой, не лепил тяжелой влажной метелью, а пролетал большими редкими хлопьями, плавно опускаясь на фонари, мостовые и подоконники. Через пару часов, если зима не раздухарится и с неба не сыпанет плотной стеной, город превратится в запорошенную пушистым покрывалом сказку — редкость для наших широт неимоверная.

Я застыла на пороге комнаты, не решаясь войти. Когда полчаса назад ваша покорная слуга помятой молью проковыляла в ванную, Балт ещё спал, а сейчас стоит уже полностью одетый, опершись рукой о подоконник и смотрит вниз на улицу. Хотя, моему бравому капитану, вообще-то полагалось отлеживаться, зализывая раны после вчерашнего приключения.

Даже думать не хочу, чем все могло закончиться, а уж вспоминать, как мы выбирались с Тролльего рынка и подавно.

Более или менее Вильк пришел в себя и наконец перестал висеть на плечах Румпеля мертвым грузом, когда мы с горем пополам доковыляли до таверны. На резонное предложение Дельки — вызвать лекаря, Балт ответил таким взглядом, что подруга мгновенно пошла на попятную. Зато от полной кружки какой-то горько-пахнущей травы, заваренной троллем, ему отвертеться не удалось. Правда, после того, как Балт все-таки вывалился из уборной обратно в зал, Румпелю были обещаны такие кары, что мракобесова пыточная игрушками покажется. Но выглядел мой чародей уже не лежалым трупом, а вполне живым человеком, хоть и бледным донельзя. И в ответ на его угрозы тролль лишь довольно загоготал.

Ремиц к тому времени, как мы вылезли из подземелий, уже убрался. Надо бы узнать у Адели, чего хотел этот хлыщ. Марек закончил возиться с пойманным грабителем и отправил того под конвоем в каземат, а лавку на двое суток опечатал. Чем, кстати, оказал мне немалую услугу. И все порывался отчитаться пану капитану, но был схвачен Бырем за локоть и вытолкан из таверны прочь…

Я потопталась в дверях, понимая, что дальше протирать ногами порог бессмысленно, надо или туда, или сюда, тем более раз уж вызвалась «охранять сон доблестного стража порядка». Четверо пресветлых, что вчера несла... Это все от страха. Но, хвала богиням, успела! А сегодня, пусть убивает, пусть делает всё, что захочет...

Порывисто прошагав через комнату, я обняла Балта, уткнувшись носом ему в спину. Он вздрогнул, но накрыл мои руки своими.

— Больше так не делай, — глухо выдохнула я, и окончательно растерявшись, добавила: — Мне ещё никогда не было так страшно!

— И мне… — он сжал мою ладонь ещё сильнее.

— Что?

— Испугался, — в его голосе не было привычной иронии, — что всё закончится в том подземелье. Закончится, так толком и не начавшись для меня, для нас...

А ведь действительно испугался. Я чувствовала, как его до сих пор трясет от одного только воспоминания, там глубоко внутри, под непробиваемой бронёй неустрашимого чародея.

— Будешь убивать ослушницу? — хрипло пробормотала я.

Он повернулся, лишая вашу покорную слугу возможности прятаться за его спиной и дальше бубнить всякую чушь.

— И хотел бы, да боюсь вторую такую не найду, — криво усмехнулся он и мучительно добавил. — Что надо, то уже убил.

Я подняла голову, удивлённо всматриваясь в его глаза. С ним точно все в порядке? Никогда не видела его таким… будто мертвая тень, всегда маячившая за его спиной, исчезла, вернув живость резким чертам и пронзительному взгляду.

— Балт, с то… — ой!

А мы ведь действительно за все это время так толком и не целовались… И не только, и вообще… права Делька, дураки мы…

Скрипнула ещё толком не убранная кровать. Застучали по полу оторванные пуговицы. (А не надо их на мужских рубашках такими мелкими делать!)

Пронька, как всегда без спросу сунувшийся в комнату с ворчливым: «Опять там к вам пришли. Ходють и ходють!» — был снесен обратно в коридор полетевшей подушкой. Да пусть хоть весь Серый Трибунал с Ремицем во главе на крыльце топчется — перетопчутся…

***

Домовой ошеломленно застыл в коридоре, растерянно сжимая в лапах подушку.

— Да как это… где же это… — возмущенно запыхтел он, перетаптываясь на пороге хозяйской спальни, — сами же сказали, что как кто явится, сразу докладывать! А ежели там кого убили? Аль пожар? Аль наводнение? — Пронька решительно двинулся в комнату, да так и не вошел. — А-а, им сейчас что пожар, что потоп, что набег мракобесов — все едино, — чуть сердито буркнул домовой, закрывая неплотно прикрытую створку, — хоть бы дверь замкнули, охальники.

Все ещё бурча под нос, Пронька поковылял вниз в прихожую. Снаружи по-прежнему продолжали настырно стучать.

— Чего надыть? — ворчливо поинтересовался домовой, выглядывая на крыльцо.

Где, изрядно припорошенная снегом, стояла Адель Мнишек.

— Чего долго так, Пронь? Спите вы там что ли? — возмутилась она в ответ и, легко оттеснив домового, проскользнула в прихожую.

Узнав в гостье хозяйкину подругу (а Алану он про себя иначе как «хозяйкой» и не называл уже) Пронька особо не противился.

— Так чего долго так? — Делька зажатыми в руке перчатками отряхнула налипший на плечи снег.

— Ну дык… — обычно бойкий на язык домовой мучительно решал, как спровадить не ко времени завернувшую гостью.

Адель пытливо прищурилась, не спеша облегчать домовому работу.

— Я надеюсь, панна Алана у вас ещё? Хотя, где ей быть, — задумчиво протянула Делька, разглядывая подушку в лапках у Проньки и прислушиваясь, — лавка же опечатана…

— Заняты они, — буркнул