Степень вины - Ричард Паттерсон

— Что он говорил о ней? — поинтересовалась Терри.

— Я не помню точно, о чем он говорил в первый раз. Помню только, спросил меня, знаю ли я ее. Я ее не знаю.

— А Ренсом спрашивал о том, существует ли какая-нибудь связь между Лаурой Чейз и ею?

Мисс Стайнгардт мотнула головой:

— Не спрашивал, и я не знаю. Но, если я не ошибаюсь, Лаура умерла, когда Линдси Колдуэлл едва минуло двадцать.

Взгляд Терри скользнул вдоль полок к тому месту, где могли бы быть две кассеты.

— Линдси Колдуэлл встречалась когда-либо с вашим отцом? Как пациентка, я имею в виду?

— Я не помню, была ли она в указателе. — Хозяйка задумалась. — Прослушивая записи, я обращала внимание только на то, что имеет отношение к Лауре Чейз. Главным образом, меня заинтересовала последняя кассета.

— Почему?

Выражение лица мисс Стайнгардт стало неприветливым, и в голосе прозвучала откровенная неприязнь:

— Меня очень интересуют обстоятельства ее смерти.

Терри решила не развивать эту тему.

— Вы недавно упомянули, что Ренсом «в первый раз» говорил о Линдси Колдуэлл. Был еще разговор о ней?

— Да. Он звонил мне из Нью-Йорка. Я просила его дать мне почитать то, что уже написано, — хотела убедиться, что он верно понял смысл и значение кассеты Лауры. Ренсом собирался приехать сюда, в Лос-Анджелес, как он объяснил, чтобы встретиться с Линдси Колдуэлл. И, судя по голосу, был весьма доволен собой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Но мне так и не пришлось увидеть наброски к роману, а он так и не повидал Линдси Колдуэлл. Он собирался встретиться с ней через день после Марии Карелли.

Терри помолчала. Потом спокойно спросила:

— Можно посмотреть указатель?

— Нет. — Это было сказано ровно и бесстрастно. — К сожалению, нет.

Женщина смотрела внимательным, непроницаемым взглядом — такой же взгляд, подумала Терри, у мужчины на фотографии.

— В таком случае, может быть, посмотрите сами? Все, что я хочу знать: была ли Линдси Колдуэлл пациенткой вашего отца.

Во взгляде отразилось удивление:

— Для чего?

— Пока трудно сказать. Возможно, она знает что-нибудь о кассете.

— Вам придется спрашивать самое мисс Колдуэлл о ее отношениях с моим отцом. — Отвернувшись, она обвела взглядом ряды кассет. — После того как мы с Ренсомом договорились о продаже, я сожгла указатель.

Терри буквально потеряла дар речи.

— Почему? — наконец спросила она.

Жанна перевела взгляд на фотографию отца.

— По той же самой причине, — ответила она холодно, — по какой решила уничтожить и все остальные кассеты. Я сделала то, что и собиралась сделать.

Неожиданно Терри осознала смысл того, что сделала эта женщина.

— Так те проданные кассеты… это было не из-за денег?

— О нет, не из-за денег. — Улыбка мисс Стайнгардт была мрачной. — После того как я продала Марку Ренсому кассету так дорого, у него не было выбора — он должен был использовать ее. А я от всей души хотела, чтобы он ее использовал.

Терри кивнула:

— Из-за вашего отца.

— Да. — Взгляд ее собеседницы стал свирепым. — Вы слушали ту кассету?

— Нет.

— Для меня это было откровение. Почти пятьдесят минут Лаура Чейз рассказывала, как Джеймс Кольт втаптывал в грязь ее чувства. Когда она добралась в своем рассказе до второго мужчины, она уже рыдала в истерике. А мой отец лишь просил излагать как можно подробнее, что они проделывали с ней. А потом объявил Лауре, что ее время истекло. — Жанна говорила с таким обнаженным чувством, что становилось больно и страшно. — Прослушав запись, я поняла, что мой отец — коллекционер, а мы для него лишь предметы, которые он собирает. Любой из нас.

Но никто больше, подумала Терри, не услышит того, что слышал доктор Стайнгардт. Она тихо спросила:

— Когда ваша мама покончила с собой?

— Тридцать лет назад. Она ушла из жизни как-то незаметно. Никто не вспоминает о ней, в том числе и я. — Лицо женщины окаменело. — Но теперь благодаря мне никто и никогда не забудет о том, кто убил Лауру Чейз.

— В этой истории, — сказал Джонни Мур, — вдохновляет уже то, что наконец-то у нас есть знаменитость, которая все еще жива.

Терри сидела на балконе отеля «Беверли-Хиллз» — благодаря заботе Кристофера Пэйджита — и впервые в жизни разговаривала по радиотелефону. Она бы улыбнулась шутке Мура, если бы не подавленное настроение.

— У вас есть ее номер? — спросила она.

— Только возможность связаться с ней через промежуточную инстанцию. Я позволил себе от вашего имени оставить сообщение: «Позвоните Терезе Перальте, адвокату Марии Карелли, по делу Марка Ренсома». — С легким смешком Мур добавил: — Надеюсь, получатель, где бы он ни был, отнесется к просьбе с должным вниманием. Иначе придется оставить сообщение от самого Марка Ренсома.

Взгляд Терри был устремлен поверх внутреннего дворика, полного цветов, на солнце, опускавшееся в невидимый океан.

— Будет удивительно, если она позвонит мне.

— Это зависит от того, — возразил Мур, — по какой причине Ренсом хотел ее видеть. Или она его — хотя последнее показалось мне совершенно необъяснимым. — В его голосе слышался сарказм.

— Завидуете? — поинтересовалась Терри.

— От вас ничего не скроешь, миссис Перальта. А какая потеря — смерть Марка Ренсома, какой был мужчина! Конечно же, Линдси Колдуэлл и меня выбила из колеи. Именно из-за феминистской пропаганды я лишился нормального домашнего очага.

— Вот как?!

— Да. Не из-за моего же занудства, спорадического пьянства, не из-за моих же непонятных исчезновений и подозрительных знакомств. В конце концов, настоящая американская женщина добрых старых времен поняла бы меня.

— Да, были добрые старые времена, — насмешливо сказала Терри, — когда женщин не принимали на работу.

— Не то что теперь, — охотно подхватил Мур. — Это как раз и губит американскую семью. Сейчас миллионы женщин могут бросить своих ненавистных мужей, не боясь умереть с голоду. А бедная общественность все еще возлагает какие-то надежды на семейное согласие.

Терри улыбнулась:

— Меня только один вопрос занимает: а в состоянии ли мой Ричи бросить меня?

— Семья с погасшим домашним очагом? Заведите себе партнера, и любовь вспыхнет опять. И теперь уже будет вечной. Вот увидите, он сразу исправится.

Терри почувствовала стыд: хотела подшутить над Ричи, а получилось, что выдала сокровенное.

— У нас все совсем не так плохо. У меня никогда бы до этого дело не дошло.

«Как странно уверять Джонни в том, в чем сама не уверена», — подумалось ей при этом.

— Терри, — мягко спросил он, — уж не завели ли вы роман на стороне?

Мур как будто прочитал ее мысли и решил развеселить.

Но его сочувствие не причинило бы боли, подумала она, если бы он не знал ее.

— Спасибо за все. — И Терри торопливо попрощалась.

Она еще наблюдала заход солнца, когда снова позвонили. Волнуясь, она ответила:

— Тереза Перальта.

— Привет, Тер. Что это? Ты не приедешь сегодня?

Она тяжело опустилась на стул.

— У меня оказалось больше дел, чем предполагалось. Еще один свидетель — последний, надеюсь.

Ричи, кажется, уже выходил из себя.

— Хорошо, но ты же на самом деле нужна здесь.

Даже не спрашивает, как прошел день, подумала Терри, и знать не хочет, что она ничего не в состоянии объяснить по телефону — ей неудобно говорить о чужих секретах.

— Буду дома завтра вечером. Если этот человек завтра сможет со мной встретиться.

— Скажи ему, пусть встретится с тобой сегодня вечером.

— Постараюсь. — Неожиданно Терри почувствовала усталость. — Я хочу поговорить с Еленой.

— Ее нет. Когда узнал, что ты не приедешь, попросил Джейн взять ее к себе на ночь.

— Почему?

— У меня был обед еще с одним инвестором. Джейн даже обрадовалась, потому что Лени и Тесс всегда хорошо играют.

У Терри мелькнула мысль: не была ли отправка Елены к соседям завуалированным наказанием, только не для Елены, а для нее.

— Кажется, я тебе уже говорила, что Елена вовсе не любит Тесс.

— Правда? А я забыл.

— Ты был за своим компьютером — Терри встала, глядя на оранжевую полосу заходящего солнца. — Наверное, не слышал.

— Наверное, нет. Во всяком случае, пребывание вне дома делает детишек более самостоятельными. — Не успела Терри возразить, как он перешел к другой теме: — Слушай, Тер, у меня к тебе важный разговор.

У Терри почему-то появилось ощущение, будто в животе затягивается узел.

— Что такое?

— Речь идет о бабках. Нам все еще не хватает нескольких тысяч начального капитала.

— Может быть, начнем торговать моим телом?

— Я серьезно.

Терри потерла висок.

— Я тоже. У нас же нет денег — и за компьютер я еще не успела расплатиться. Давай его продадим.