Военная тайна - Лев Шенин

Она тихо сползла с полатей и проскользнула к матери, возившейся на кухне. Хозяйка немедленно сообщила об этом командиру подразделения, охранявшего мост. Дом был оцеплен, и «комиссию» арестовали. В чемоданах был обнаружен тол, приготовленный для взрыва моста.

Крашке был в отчаянии. Начальство, которому поневоле пришлось обо всем доложить, разразилось весьма язвительным письмом.

«Я должен разъяснить вам, герр Крашке, — писал начальник, — что в компетенцию нашей службы отнюдь не входит задача снабжения органов НКВД толом, как вы это, по-видимому, считаете. Нам совершенно непонятно, каким образом люди с вашим опытом и квалификацией могут попадать в столь глупые и непристойные положения…»

И теперь Крашке усмотрел в приезде Петро-неску выражение крайнего недоверия к себе, а Петронеску не счел нужным его разубеждать.

Невесело было на душе у господина Крашке.

После завтрака господин Крашке повел гостя осматривать свои владения. Герр Стефан показал свою продукцию и с достоинством выслушал комплименты. Когда гость увидел в «допросной» толстые плети со свинчаткой, резиновые палки и наборы каких-то щипцов, зубил, клещей и тому подобных инструментов, он многозначительно улыбнулся.

— Я вижу, вы верны своим вкусам, господин Крашке, — сказал он, — и попрежнему любите эти развлечения.

— Поверьте, это не только развлекает, — улыбнулся Крашке, — но и приносит весьма существенную пользу. Если хотите, сегодня, попозже вечером, можете убедиться в этом. Доставлена девушка-партизанка. Пока она хранит молчание, но сегодня…

— Благодарю, это не по моей специальности. И, кроме того, я не выношу женского крика, — ответил Петронеску. — Я бы хотел поскорее заказать себе документы.

Они прошли в мастерскую, изготовлявшую документы. Петронеску тщательно ознакомился с оттисками гербовых печатей различных советских учреждений, всякого рода удостоверениями, паспортами, военными билетами, штампами милицейской прописки и т. п. Все это было сделано очень аккуратно и выглядело отлично.

— В качестве кого вы намерены туда перебраться? — коротко спросил Крашке.

— Я думаю, лучше всего, если я и отобранные мною люди поедем под видом делегации какой-нибудь области, привезшей на фронт подарки, — ответил Петронеску. — Во-первых, там это в моде, во-вторых, это обеспечит нам теплый прием, в-третьих, это будет объяснять нашу естественную любознательность. Да, нынче наша служба совсем уже не та, что была когда-то. Увы, кончились времена, когда мы работали в кафешантанах, когда красивая женщина — любовница министра или содержанка генерала — делала нам игру! В Советском Союзе эти методы совершенно исключены. Уверяю вас, что здесь даже Мата Хари, звезда германской разведки, была бы арестована через два месяца. Нет, тут нужна гораздо более тонкая работа. Вот жаль, что у меня нет фотографии Леонтьева, но ничего, я и так его найду.

— Делегация — отличная выдумка, — ответил Крашке. — Но в таких случаях фронт, вероятно, получает извещение из Москвы…

— Я это предвидел, — ответил Петронеску. — Наши люди в Москве постараются все организовать. А я на всякий случай запасусь у вас документами. Пока надо отобрать людей. Я думаю так: шесть человек, из них две комсомолки, один пожилой пролетарий, один представитель обкома — это я, ну, и еще кто-нибудь из интеллигенции…

— У меня есть несколько перебежчиков, которым я вполне доверяю, — сказал господин Крашке, — тем более, что они уже сожгли за собой все мосты.

— Отлично, — сказал Петронеску. — Надо будет приготовить подарки. Папиросы, шоколад, вино. Можно немного парфюмерии. Но чтобы все это было солидно…

К вечеру люди были отобраны: две девушки, один пожилой человек и двое мужчин неопределенного возраста, Петронеску подробно поговорил с каждым в отдельности. Старшая из девушек, по имени Вера, до войны служила в ателье мод, а когда пришли немцы — сошлась с гитлеровским офицером и затем была завербована разведкой. Кукольное личико, бездумные, пустые глаза, густо намазанные ресницы и чрезмерная вертлявость обличали в ней особу определенного пошиба. Другая, по имени Тоня, была еще совсем молода — ей было всего лет восемнадцать. Она была дочерью петлюровца, родилась и выросла в Германии, но хорошо владела русским языком. «Пожилой пролетарий» был старый агент немецкой разведки, работавший до войны конторщиком на военном заводе. И, наконец, два человека неопределенного возраста были завербованы из числа лиц, дезертировавших из Красной Армии.

В тот же день началась индивидуальная подготовка членов «делегации».

Девушки должны были изображать комсомолок. С ними вели «практические занятия»: их учили, как разговаривать на фронте, как приветствовать бойцов, как вручать подарки, как отвечать на всевозможные вопросы. «Пожилой пролетарий», который должен был изображать старого мастера оборонного завода, получил инструкцию касательно всяких технических и производственных терминов и разговоров с бойцами. Бывшие дезертиры должны были представлять советскую интеллигенцию из областного центра, поэтому один из них готовился к роли агронома из облзо, а второй — к роли преподавателя географии из пединститута.

Сам Петронеску, взявший на себя роль представителя обкома партии, детально знакомился с материалами о работе партийного аппарата (по данным Крашке) и всякого рода литературой. Он выбрал себе фамилию «Петров» и упражнялся в произнесении приветственных слов и докладов.

Так проходило время. Ежедневно члены «делегации» проводили вместе по нескольку часов, подробно обсуждая поведение каждого в самых различных ситуациях.

По окончании подготовки Петронеску и Крашке начали выбирать место, где было бы всего безопаснее выбросить парашютный десант.

Они остановились на глухом, малонаселенном железнодорожном разъезде, в одном из районов Н-ской области.

В Берлин радировали о принятом решении, и на следующий день было получено согласие.

Около двух часов ночи вся «делегация» была доставлена на ближайший аэродром и там погружена в транспортный самолет.

«Юнкере» с ревом вырулил на старт, взял разбег, толчком оторвался от земли и круто пошел вверх, в темное ночное небо, прямо навстречу Большой Медведице. Набрав высоту, машина легла на курс и пошла через линию фронта в советский тыл.

Минут через сорок стали подходить к намеченному пункту. Спокойная русская равнина с небольшим леском, вьющейся лентой реки и аккуратно вычерченной линией железнодорожного полотна раскинулась под крыльями самолета. Пилот постучал в пассажирскую кабину.

Петронеску рассматривал в ночной бинокль расплывающиеся в сумраке мягкие контуры мирного сельского пейзажа.

Ни одного огонька, ни одного движущегося предмета, ничего, что заставило бы насторожиться, забеспокоиться. Да, надо прыгать…

Петронеску три раза постучал в кабину пилота. Мотор перешел на малые обороты, и машина почти бесшумно стала планировать вниз. Петронеску с трудом открыл боковую дверку. Ночной воздух со свистом ворвался в самолет. Петронеску вышвырнул один за другим четыре чемодана с подарками, из которых каждый был снабжен парашютом-автоматом, и молча указал девушкам на распахнутую дверцу. Вера подошла к зияющей пропасти и? взявшись рукой за боковой поручень, заглянула в нее. Где-то внизу, очень далеко, загадочно молчала земля.

— Ой! — тихо вскрикнула Вера. — Ой? страшно!..

Петронеску шагнул к Вере и, оторвав ее руки от поручней, вытолкнул девушку из самолета. Раздался крик, который сразу ветром отнесло в сторону. Вера камнем полетела вниз, но через несколько секунд раскрылся купол ее парашюта.

За нею прыгнула Тоня, успевшая только воскликнуть перед прыжком: «Ой, мамочка!» Потом, перекрестясь и почему-то разгладив усы, неуклюже выпрыгнул «пожилой пролетарий». Наконец, очередь дошла до «представителей областной интеллигенции». Господин Петронеску обернулся к ним и даже засопел от злости: оба «интеллигента» забились в угол, судорожно вцепившись в бортовые поручни.

— Ну! — крикнул Петроиеску. — Ну, прыгайте!.. Или вы думаете, что здесь шутят?.. Прыгать!..

Но оба не двинулись с места и только еще крепче схватились за поручни.

— А, сволочь! Скот! Прыгай!.. — заревел Петронеску, бросился к ним и, выкрикивая вперемежку немецкие и русские ругательства, схватил за шиворот первого. Но тот, дрожа от страха, продолжал цепляться за поручни. Петронеску ударил его изо всех сил и начал стучать кулаком в пилотскую кабину. Оттуда сейчас же вышел помощник пилота, молодой офицер с револьвером в руке.

— Что, опять эти русские свиньи не хотят прыгать?.. — спокойно спросил он по-немецки. — Это обычная история… Сейчас я вам помогу.

Подойдя к первому из «интеллигентов», офицер ударил его револьвером по голове. От боли и испуга тот вскочил, на минуту выпустив поручни.