Excommunicado (СИ) - Темида Ди

Вытащив забившиеся под ткань пряди волос, встряхиваю плечами и тяжело выдыхаю, вновь взглянув в лицо Альваро. А иллюзия нормального разговора была так явственна…

— Так или иначе, я должна увидеться с Райли… Должна начать хоть с кого-то, — пусть я звучу так, словно оправдываюсь за импровизированно начатое собственное расследование отца, на которое уж этому человеку точно должно быть всё равно, что бы он там ни говорил о сотрудничестве. Но патроны колких фраз на сегодня закончились, и я слишком устала от дискуссий.

— На мгновение представим, что ты выяснила, кто убийца Эдварда, — отняв ладонь от кресла, Альваро делает шаг ко мне, пока ещё сохраняя достаточное расстояние. — И что же ты предпримешь? Обратишься к копам?

— К ним мне вход заказан, не так ли? — с нескрываемой язвительностью проговариваю я, украдкой посмотрев на часы, и затем ляпаю, как следует не поразмыслив: — Значит, обращусь к тебе.

— Прекрасно…

Альваро закатывает глаза, шепча это слово, и сцепляет пальцы на переносице, будто разговаривает с очень глупым подростком. А я вновь чувствую пропасть недосказанности…

— Я не знаю, что буду делать, когда узнаю правду! — выпаливаю, заводясь всё больше, и порывисто перекидываю сумку на предплечье. — Но знаю точно, что в любом случае должна докопаться до неё. Поставь себя на моё место…

Голос затихает на последней фразе, и я делаю шаг к двери, чувствуя непреодолимую тяжесть в ногах. Альваро молча провожает меня взглядом, медленно поворачиваясь вслед, и после молвит в той же едва слышимой тональности, остановив меня этим:

— Будь по-твоему. Но есть одно условие…

Настигнув меня, он кладёт ладонь на поверхность двери, всем своим видом показывая, что никто из нас не выйдет, пока не договорим. Я храбрюсь и смотрю в его глаза, в которых наблюдаю не только строгость, но подобие тревоги. И эта новая эмоция в мой адрес, проявившаяся уже дважды, апперкотом выбивает из колеи…

— Райли не должен знать, что ты работаешь здесь, — чеканя каждое слово, договаривает Альваро. — Он не должен знать, что мы знакомы.

— Интересно, когда-нибудь все эти тайны о твоих делах с сенаторами раскроются?.. — фыркаю я, не дав прямого согласия, но незаметно киваю, отведя взгляд.

— Возможно.

Будем честны — хоть я и рассказала ему сегодня часть сокрытого и получила крупицу новой информации взамен, всё же до полного доверия, о котором я раньше и не могла помыслить, между нами ещё очень далеко. Остаётся лишь набраться терпения и плыть по течению — кто знает, какие ещё подвернутся поводы, чтобы выяснить у Альваро о делах с отцом, о загадочном Леандро и ненависти к Райли больше?..

— Хорошо… — капитулируя, берусь за ручку двери, опуская её вниз. — Мне пока достаточно и этого.

Но стоит просвету между дверью и косяком появиться, как он сразу же исчезает, схлопнувшись. Одно лишь движение ладони Альваро с нажимом на деревянную поверхность — и я вновь взаперти, вбирая в лёгкие его запах. Прижав сумку к себе, смотрю исподлобья, замечая, как почему-то сбиваюсь с ровного дыхания.

— Снова собираешься провести вечер в обнимку с пледом и алкоголем? — растягивая слова и демонстрируя издёвку в них, тихо спрашивает Альваро, неторопливо оглядывая меня с ног до головы.

— С пледом, алкоголем и досудебными претензиями, которые так любезно подвалили к концу дня, — состроив ему рожицу, бормочу в ответ, ощущая, как некий шлейф ожидания заполняет пространство между нами.

— Пожалуй, я нарушу твои планы, — хитро говорит он, вмиг рассеяв его, и сам открывает дверь.

Его ладонь указывает на коридор, и я чувствую облегчение, когда мы выходим из замкнутого квадрата помещения.

— Ещё немного, и в моей машине сядет аккумулятор, — я знаю, что не могу отказаться от очередного неформального времяпровождения, которое, похоже, давно им запланировано, но понедовольствовать о том, что теперь редко вожу вольво из-за капризных желаний милостивого хозяина, не могу.

— Пускай. Это не проблема, — Альваро идёт рядом, немного опережая меня, пока мы направляемся к лифту. — Тем более я говорил о том, что когда-нибудь моё терпение подойдёт к концу. Считай, что этот день настал. И хочу напомнить, что ты должна мне ужин, Джейн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я сглатываю, ощущая себя в водовороте абсолютно разных эмоций из-за его слов, и отчётливее всего в них сейчас проступает неведомое предвкушение, а не страх, как это бывало раньше. В причинах разбираться совсем не хочется, и я ощущаю себя возницей, отпустившей поводья тройки лошадей, которые несутся к пропасти…

Безответственно? Да. Но почему-то так желанно…

Мы плечом к плечу останавливаемся у сомкнутых металлических дверей кабины, и хоть я не вижу выражения лица Альваро, всё же отчётливо слышу лукавство и триумф в его бархатном тембре, когда он нажимает на кнопку вызова:

— Да и в конце концов: тебе стоит попробовать истинное испанское вино.

***

18 мая 2015 года, день суда, Нью-Йорк

Короткий взгляд в начищенное зеркало, чтобы убедиться, что внешне всё в порядке. Порывистое движение у крана. Набрать в ладонь ледяную воду, аккуратно провести ею по лбу, не задеть каплями воротник белоснежной рубашки. Вдох. Выдох. Это становится своеобразным ритуалом — запираться в туалете каждый раз и проделывать эти нехитрые манипуляции либо до суда, либо изредка после. Либо… Как сегодня…

Успокоения это не приносит, но так я могу лучше сконцентрироваться, нежели сразу пройти к нужному залу заседаний. Я знаю, что Альваро, а может даже и Энтони в качестве зрителя, уже наверняка ждут меня, но время ещё есть, и хочется побыть наедине с собой. Знать бы наперёд, как закончится сегодняшний день с учётом принятого мною утром решения…

Мокрыми пальцами провожу по затянутым в тугой узел на затылке волосам. Придирчиво оцениваю макияж, поправляя салфеткой и так ровно нанесённую помаду. В голове — благодатная пустота, наконец наступившая после столь долгой и тщательной подготовки. Помню, в университете перед экзаменами было так же: изучаешь учебники недели напролёт, загружая мозг информацией, а заходя в кабинет преподавателя словно не знаешь ничего. Но это лишь видимость: по итогу ровным, чётким голосом отвечаешь на заданные вопросы.

Я не знаю, как именно назвать то нечто, что добавилось во мне благодаря событиям последних месяцев, но остро осознаю, что как никогда раньше не хочу давать Майерсу и малейшего шанса одолеть меня. Понимаю, что процесс будет непростой, и выигрыш — если он решит осветить нашу сторону — будет не абсолютным и с оговорками. Тем не менее я ловлю себя на том, что ни разу доселе так страстно его не желала.

И дело, кажется, даже не в Альваро и его влиянии. Я стараюсь не думать сейчас о трансформациях между нами, обо всех тайнах и секретах, о своих прежних желаниях узнать что-то о «Сомбре», чтобы сделать ответный ход шантажа на шахматной доске.

Выкидываю из головы наши последние участившие неформальные встречи. Его долгие оценивающие взгляды, в которых по мере приближения даты суда появилось и прослеживающееся ожидание… Его возникшую искреннюю заинтересованность моей работой, когда за столиком в ресторане или в музее разговор заходит о ней. О себе Альваро почти не рассказывает, правда, как и не пытается ковырять в моём прошлом, — хотя, с учётом досье, он и так знает обо мне почти всё.

Я не думаю даже об огромной ответственности, которую ощущаю уже не просто в связи с возвратом долга отца.

Дело в чём-то другом.

Во мне что-то зарождается: я слышу хруст скорлупы и чувствую движение, но всё ещё не вижу существа, которое должно вылезти. Это пугает и интригует одновременно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кое-как оставив все мысли и переживания на потом, машинально поправляю пиджак и выхожу из уборной. Зайдя в зал и не глядя ни на кого в мельтешащей суете усаживающихся людей, среди которых в том числе сегодня присутствуют корреспонденты, я твёрдым шагом направляюсь к своему столу. Невольно задерживаю дыхание, занимая место рядом с расслаблено ожидающим Альваро, наивно думая, что это поможет не подвергать себя дурману его парфюма и невидимой притягательности энергетики. Его ладони покоятся на деревянной поверхности, одна нога закинута на другую, а спина без лишнего напряжения прислонена к креслу. Слегка повернув ко мне голову, он стреляет взглядом: