Сестренки - Ольга Шумкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2 марта.
Лидочка больна – сильно простудилась в лесной школе, кашляла, был жар. Сегодня приходил доктор, определил воспаление легких, ее увезли в больницу.
Я бегу в больницу каждую свободную минуту, да только туда не очень-то пускают, потому что состояние тяжелое.
7 марта.
Наташа где-то купила клюквы, заставила меня сварить морс в больницу. Каждый день что-то тащит – то добудет моченой брусники, то апельсинов. Я все это исправно ношу, но Лидочка ест через силу, почти не ест даже.
9 марта.
Сегодня пришла, а меня не пустили. За ночь стало хуже, хотят собрать консилиум. Мне велели прийти завтра, а пока отправляться домой.
Но я не пошла домой. Я ходила вокруг больницы, останавливалась, смотрела на окна.
Если она умрет, что со мной будет?
Она чужая девочка, просто моя воспитанница, ну да, милая, забавная, но чужая же.
Если она умрет, что тогда?
У меня есть своя дочь, и я не могу так переживать за каждую девочку из детдома. Конечно, я переживаю, потому что я хорошая воспитательница.
11 марта.
Она не выживет – слабенький организм, за последний год она сильно вытянулась, конечно, откуда силы!
12 марта.
Я не знаю, как мне завтра идти в больницу.
Если она умрет, я тоже не смогу жить.
20 марта.
Лидочка пошла на поправку. Написала, смотрю на эти слова и готова плясать от счастья.
31 марта.
Последний день весны. Конечно, до полного ее выздоровления еще далеко, но это и неплохо, наверное: пока холодно, сыро, пусть побудет в больнице под присмотром, а уж потом мы все устроим.
12 апреля.
Лидочка поправилась. Сегодня ее выписали, я встретила ее и отвезла – нет, не в детский дом, а к себе домой. С детским домом я договорилась.
Она совсем слабая, лежит и спит. Я достала курицу, сварила ей бульон, поила с ложки.
Приходила Наташа, принесла апельсины, посмотрела на сонную Лидочку, покачала головой.
– Мама, – сказала она мне в дверях, – я… боюсь тебя спросить. Что ты будешь делать?
Я не поняла ее, переспросила, и она закричала шепотом, горячо, раздраженно:
– Ты же не отправишь ее обратно? Или…
Подозреваю, что она наговорила бы много лишнего, но я успела перебить:
– Я хочу оставить Лиду у себя, чтобы она была мне дочка. Но что скажешь ты, Наташа?
И она обняла меня. Обняла так, как не обнимала, кажется, с детства.
Мы вернулись в комнату и спросили Лиду, согласна ли она, чтобы я была ей мамой, а Наташа – сестрой.
Она, кажется, не очень поняла, но сказала, что согласна, и сразу заснула.
28 апреля.
Лидочка стала называть меня мамой.
– Мама, послушай, – говорила Катя, поспешно допивая чай, – такого красивого плащика я еще ни разу не видела! Он такое серый, нежно-серый, и воротничок – вот так, я тебе сейчас покажу…
– Вечером, Катюша, ты опоздаешь, – сказала Анюта, – ты поела? Ну вот, а теперь беги, потому что… ой, да уже почти восемь! Беги, моя девочка, а вечером расскажешь про плащик…
Катя, чмокнув ее, убежала. Анюта заперла за ней дверь и вернулась в кухню. Из спальни появилась тетя Лидия, Анюта улыбнулась:
– Давайте завтракать.
Они сели к столу.
– Слышали вы? Катя у кого-то из подруг высмотрела серый плащик и теперь грезит о таком же, – сказала Анюта, – а мне его не купить, нету денег…
Тетя Лидия покачала головой:
– Ты слишком балуешь ее, Анюта.
– Ну, кого же мне баловать, – отмахнулась Анюта, – да и кто бы говорил?
– Если бы я могла шить, как раньше! Но ты знаешь, глаза почти совсем не видят. Доктор говорит, что надо беречь зрение…
– Вот я и беспокоюсь, – серьезно сказала Анюта, – как вы будете тут без нас целую неделю? Может, я зря все это придумала, может, надо было на отложенные деньги купить ей этот плащ? Ведь можно сдать билеты! Так и сделаю, пожалуй! Поехать она сможет и потом – вот закончит школу и поедет с подругами…
– Только попробуй сдать билеты! Лучше подарка девочке и придумать сложно. Она почти нигде не была, а путешествия – это так важно! Ты помнишь, я всегда старалась куда-то вывезти вас с Кадри – хоть вот в Раквере, посмотреть старинный замок.
– Да, но…
– Никаких но, детка! Это будет прекрасная поездка, да и для тебя… Вдруг ты…
– Да нет, мама, – отмахнулась Анюта, – об этом я совсем не думаю. Раньше я помнила хоть что-то, теперь совсем ничего.
Тетя Лидия пожала плечами.
Деньги на путешествие Анюта начала копить год назад. Откладывать получалось мало и редко; тетя Лидия не работала уже несколько лет: у нее стремительно ухудшалось зрение. Пенсию ей дали весьма небольшую, и этих денег с зарплатой Анюты с трудом хватало на скромное житье и на то, чтобы побаловать Катю – купить какой-то недорогой наряд, сводить в кондитерскую. Тем не менее, и тетя Лидия, и Анюта умели незаметно экономить, и за год накопилась вполне приличная сумма. Месяц назад Анюта купила билеты, заказала в турбюро гостиницу, и вот приближались школьные каникулы.
– Когда ты скажешь ей о поездке? – спросила тетя Лидия.
– Сегодня, – решительно сказала Анюта, – сегодня и скажу. В конце концов, осталось всего десять дней.
– Когда она услышит, куда вы едете, тут же забудет о плащике, – улыбнулась тетя Лидия.
Так все и оказалось. Услышав о путешествии, Катя пришла в восторг: прыгала по комнате, обнимала мать и бабушку и визжала от радости. Все оставшиеся дни до поездки они с Анютой то собирали, то разбирали чемодан, Катя придумывала себе всякие прически и пыталась как-то по-особенному причесать Анюту. Та со смехом отказывалась:
– Нет, нет! Я хожу с простой прической много лет и совсем не хочу что-то менять.
По вечерам взбудораженная Катя не могла уснуть, подолгу болтала и строила разные планы:
– А может быть, я смогу после школы поступить туда учиться? Там можно учиться на актрису? Или нет, я поступлю в университет, или на архитектора, или на модельера…
Анюта только головой качала: училась Катя хорошо, но никакими талантами не блистала. С каждым днем девочка все больше напоминала ей Кадри – такая же веселая, светлая, вечно смеющаяся, остроумная, неутомимая, настоящий лучик солнца, капелька радости…
На стене в спальне висел большой портрет Кадри, и девочка считала, что это еще одна дочка бабушки, сестра ее мамы. Поначалу тетя Лидия с Анютой планировали оставить все как есть, но когда Кате исполнилось тринадцать, Анюта решительно сказала, что девочке надо все рассказать:
– Вы не понимаете, мама. Человек должен знать, кто он и откуда. Она дочка Кадри, ей надо знать об этом!
Они долго придумывали, как говорить, чтобы не
