Делать мнение: новая политическая игра - Патрик Шампань

Уже само значение, которое Монд (а также Либерасьон и Кошидьен де Пари) придали этой дискуссии, предметное содержание которой сводилось всего к нескольким вопросам, является хорошим показателем доминирующей позиции, занимаемой сегодня опросами и специалистами по опросам в политической игре. Ситуация была другой еще в начале 70-х годов, когда эта газета явно презирала и добровольно игнорировала опросы. Руководители этих институтов тщетно пытались склонить ответственных сотрудников Монд - одной из ведущих газет о политической жизни и "обязательного чтения" для всех студентов Института политических наук - в пользу практики опросов общественного мнения, ожидая первого заказа как ее признания и "благословения". Жак Фове, бывший главным редактором отдела политики, отказывался публиковать в своей газете данные о популярности политиков по соображениям политической этики: он считал деградацией превращать политику в "скачки". Кроме этого, так называемого "строгого" представления о политике, другим и, возможно, более серьезным препятствием к признанию газетой Монд такой новой технологии/138/

* Большинство агентов, заказывающих, проводящих или комментирующих опросы о политических мнениях, часто лично знают друг друга (они обращаются друг к другу на "ты", часто называют друг друга по имени, принадлежат к одним и тем же выпускам Института политических наук и т.п.).

** По вопросу этой многопозиционности и выполняемых ею функциях см. L.Boltanski, "L'espace positionnel. Multiplicite des positions institutionnelles et habitus de classe", Revue francaise de sociologie, XIV, 1973, pp.3-26.

была элитарность журналистов этого престижного ежедневника, выражавшаяся, в частности, в умышленно строгом стиле их статей. В глазах этих специалистов, большинство из которых вышло из университетской среды, опрос о политических мнениях мог лишь дать информацию о случайных, некомпетентных и обусловленных обстоятельствами мнениях профанов, искусственно вызванных группами исследователей. Опросы действительно ведут к тому, что политические комментаторы теряют свое собственное право на анализ, потому что такие опросы часто наивно воспринимаются как попытка "демократически" выявить ответы на вопросы, традиционно относившиеся к компетенции эксперта (Был ли прав президент Республики в том, что он встретился с главой такого-то государства? Должна ли Франция придерживаться варианта "двойного нуля" в области международного разоружения? Какой политический лидер занимал или занимает наилучшее положение для выдвижения своей кандидатуры? Каковы ценности "правых" и "левых"? и т.п.). В таких условиях неудивительно, что именно ежедневные газеты или еженедельники, делающие ставку на сенсации, то есть газеты без престижных политических журналистов, первыми стали публиковать на первой странице в форме "сенсационных новостей" эти псевдо-откровения, произведенные институтами опросов. Когда политическая власть была сосредоточена, в основном, в Парламенте, политический журналист по определению был парламентским журналистом (как Реймон Барийон в Монде), более способным собирать признания политиков в кулуарах Ассамблеи и разоблачать парламентские маневры, чем вместе со специалистами по опросам придумывать вопросы о мнениях для населения, большая часть которого политически некомпетентна, и комментировать статистические распределения. Институциональное перемещение власти повлекло за собой "упадок" журналистов такого типа, специфический капитал которых медленно обесценился; в то же время возник другой тип журналиста, который смотрел телепередачи, потом непосредственно в них участвовал, был знаком с методами опроса, позволяющими выявить "общественное мнение", с тех пор постоянно измеряющееся с целью публикации данных и считающееся одним из главных элементов политической жизни. Пьер Вианссон-Понте, хотя и сильно противостоявший практике опросов общественного мнения, был более близок к будущим политологам, чем к традиционным парламентским журналистам, и несомненно произвел в Монде изменение вместе с нынешним поколением/139/ политических журналистов (таких, как Жан-Мари Коломбани в Монде или Эрик Дюпен в Либерасьон)*, выпускников ИПН и настоящих профессионалов в области опросов о мнениях. Сегодня политический журналист превращается в "политолога": он преподает (или мог бы преподавать) в ИПН и участвует в коллоквиумах Французской Ассоциации политических наук. Он может предоставить редакции своей газеты данные опросов, которые регулярно заказывает, и умеет комментировать полученные "мнения", считающиеся, с одной стороны, неоспоримым выражением "воли народа", а с другой коллективными представлениями, которые, следовательно, поддаются изменению и манипуляции*.

Точно так же, вовсе не удивительно, что самая жесткая политическая реакция на опросы принадлежит Морису Дрюону, опубликовавшему в "Монде", в сентябре 1972 года, две весьма незаурядные статьи. Морис Дрюон - "случайный" политический деятель, поздно пришедший в политику (как - неслучайно - и Реймон Барр), притом аристократического происхождения (его настоящее имя - Дрюон де Рейниак), Морис Дрюон не мог не быть враждебно настроенным по отношению к опросам и - как маргинальный политик, который никого ни к чему не обязывал своими выступлениями, мог свободно выразить свое мнение об этой новой политической технологии, навязанной политикам и журналистам. Этот ученый, автор исторических романов, одно время исполнявший функции министра по делам культуры и не обязанный своим политическим весом результатам всеобщего голосования, естественно, стал противником опросов: его привязанность к прошлому вела его скорее к идентификации с "философами Просвещения", "просвещавшими" общее мнение, чем со специалистами стремящимися его узнать и манипулировать им посредством самых современных и/140/

* Показателем глубокой трансформации политического поля и веса телевидения в политической игре является то, что с 1987 года один журналист "Монда" согласился участвовать в регулярной политической телепередаче ("Вопросы на дому", с участием Анн Синклер), при этом оставаясь полноправным журналистом своей газеты.

** Комментаторы, действительно, очень неоднозначно подходят к "мнениям", собранным в этих репрезентативных выборках индивидов, которые в большинстве своем относительно некомпетентны (в любом случае менее компетентны, чем парижские политические комментаторы): то они придерживаются нормативной точки зрения и принимают эти статистические распределения за выражение "воли народа"; то переходят к чисто фактическому, "социологическому" подходу и рассматривают их как простое выражение "социальных представлений" (что думают люди, верно ли или неверно, о данной проблеме), и будто призывают политиков учитывать это в их политических стратегиях.

изощренных методов. Его обличение опросов, впрочем, имеет не научные, а открыто политические основания: он критикует практику, состоящую, с его точки зрения, в опросе "безответственных анонимов" "ответственными анонимами" и влекущую за собой потерю независимости избирателя, законодателя и правительства. Интересно отметить, что несколько дней спустя Монд в ответ Морису Дрюону опубликовал статью, где под заголовком "Наука и демократия" Альфред Гроссер, авторитетный профессор Парижского ИПН, защищает практику опросов. Ему было легче это сделать, в частности, потому, что он не был советником института изучения общественного мнения, и, по-видимому, высказывался с точки зрения политической науки.

Интересы журналистов в проведении опросов

Прежде чем опросы общественного мнения не заинтересовались политиками, последние, хотя бы в некоторой степени, интересовались опросами как технологией, позволяющей предвидеть возможные изменения во мнениях. На самом деле опросы в области политики начались не с 60-х годов; опросы проводились с момента создания ФИОМ, но, будучи не столь многочисленными и заказанными министерствами или правительством, они в большинстве своем оставались конфиденциальными и не привлекали к себе такое внимание, как сегодня. Все предрасполагало политиков, особенно выпускников ИПН и НША (ENA - Ecole Nationale d'Administration, Национальная школа по администрированию) пристально заинтересоваться этой технологией, так как она представляла источник информации, более соответствующий их образованию, чем ранее существовавшие, скорее "эмпирические" технологии. Институциональный контекст (V-я Республика с выборами Президента путем всеобщего голосования) и распространение телевизионного вещания (в 1959 году насчитывалось 1500 000 обладателей телевизоров против 6000 000 в 1965 году), позволившее всему населению иначе увидеть политику, связаны с развитием практики опросов, измеряющих влияние кампаний в национальных СМИ на представления зрителей этой новой игры, правила которой постоянно изобретаются. Все свидетельствует в пользу растущей значимости этой практики в политических кругах: лидеры и их штабы сегодня регулярно проводят опросы и внимательно их анализируют; вариации данных от одного опроса/141/ к другому влияют на их настроения, подтверждая, что они все больше увлекаются игрой.