Попал по собственному желанию - Данил Коган

вокруг знали, каким козлом был Максимус, и боялись связываться. Вон как он пригнулся к земле.

— Не вопрос. — Я переписал расписку на новую сумму. — Надеюсь, все?

— Сейчас я поставлю соответствующие отметки в купчей. Зарегистрируете ее у старшины рынка. И вот тогда все, мой господин!

И здесь бюрократия, чтоб ее! Когда я помру и попаду в небесную канцелярию, первый же встречный мне божественный чиновник наверняка потребует свидетельство о смерти!

Мы шагали обратно в остерию новым составом. Вены у старика, кстати, стали сдуваться и приобрели «нормальный» сине-багровый цвет. Выглядел он реально жутко. Некоторые прохожие при взгляде на него шарахались в стороны и творили знаки, отгоняющие злых духов.

Я заговорил:

— Мы скоро покидаем город. Два вопроса. Первый — ты умеешь ездить верхом? Потому что, если ты пойдешь пешком, боюсь, ты развалишься.

— Немного, господин. На устанге. Я восстановлюсь. В рабских бараках, знаешь ли, сложно оставаться полным сил и здоровья. — Будто в подтверждение своих слов он закашлялся.

— Второе. Какие книги по магии ты посоветуешь мне купить до отъезда?

Старик расхохотался лающим смехом, похожим на завывания гиены. Я нахмурился.

— Ох. Простите, господин. «Книг по магии» нет в открытой продаже. Все наставления являются секретом академии, ордена или рода, в котором умеют воспитывать Владеющих. Магия — это в первую очередь тайна. Мистерии крайне редко попадают в руки непосвященным.

— Ясно. Поговорим позже, когда тебя отмоют от рабской вони. И при посторонних не забывай о должном обращении. Иначе, несмотря на твой почтенный возраст, я прикажу тебя выпороть. Терпеть тыканье от раба не станет ни один патриций.

— Я удивлен, что вы стерпели, богоравный Максимус. Я недавно в рабстве. Прошу простить пробелы в моих рабских манерах.

— Ты должен говорить: «Этот раб был неправ, накажите его, богоравный». — Неожиданно влез Тринадцатый.

Кассандра резко кивнула. Старик бросил испепеляющий взгляд на Черта.

Я только головой покачал. Зоопарк!

Через час я, Юстас и Кассандра разглядывали отмытого и постриженного старика. Друз изваянием замер за моей спиной. Если бы не уродующий его узор вен, дед выглядел бы даже благообразно.

— Как твое имя, старик?

— У этого раба больше нет имени, — глядя в пол, произнес он, отчетливо при этом скрежеща зубами.

Так, с этим надо что-то решать. Так дальше не пойдет.

— Для начала сядь. День был длинный, ты устал.

— Этот раб не смеет сидеть в присутствии гос…

— СЯДЬ! — рявкнул я, почти выйдя из себя. Старик от неожиданности вздрогнул и опустился на подушки напротив нас.

— Юстас. Скажи, можно ли сделать из раба клиента? Насколько это… юридически сложно. При этом я бы хотел, чтобы он отработал свой долг как минимум, а не пустился в бега, как только получит свободу.

— Это совсем несложно, патрон. Если надо, процедуру я обеспечу. Поскольку мы все еще в городе, сразу все и зарегистрируем.

Старик поднял на меня полные недоумения глаза.

— Зачем тебе это, патриций? Я слышал о Максимусе Доримеде всякое. Но никогда не слышал о его милосердии к падшим.

— Вот! Опять. Вот зачем мне это. Изменив твой статус, я, как минимум, избавляюсь от необходимости забить насмерть дерзкого раба, не следящего за языком. И не потеряю пятьсот феррумов. И я не должен давать тебе отчет в своих поступках. Радуйся, что Ужасный Максимус оказался благосклонным именно к тебе. Теперь, когда подписание клиентелы только формальность… ты же ее подпишешь?

— Конечно, господин Доримед. Это же… я о таком и мечтать не мог…

Старик выглядел по-настоящему растерянным. Кажется, в его личном мире небо только что упало на землю. Вопрос с его рабством решился по щелчку пальцев капризного патриция.

Кассандра просигналила:

— Ты слишком мягок, Максимус. Так, ты потеряешь дарованную Богиней жизнь, когда очередное помилованное тобой неблагодарное отродье вонзит тебе нож в спину. — И глаза закрыла.

Едва сдержавшись, чтобы не послать ее по известному адресу, продолжил, обращаясь к старику.

— Так вот. Ответь на мои вопросы, как клиент, а не как раб. Твое имя. Коротко расскажи, как ты дошел до жизни такой. И про магию. Как ты меня будешь учить.

— Да, господин… патрон. Мое имя было Гней Домиций из города Этна. Я из плебов, которым четыреста лет назад был разрешен номен (семейное имя). Моя семья уже триста лет держит гимнасий, в котором обучает армейских Владеющих. В младшем поколении каждый выживший третий сын любой ветви семьи обучается магии с самого детства. Прародителем рода считается альтиор Доминос. Дочери нашего рода часто бывают наложницами у знатных патрициев. Рожают они в семье, и ребенок с яркой пневмой получает семейный номен. Я сын такой наложницы. И я совершил непозволительное. Женился не на девушке, указанной патриархом семьи, а на той, что выбрало мое сердце. За что надо мной провели обряд секуляризации (отсечение семейной ветви).

Мне пришлось поступить в двенадцатый легион магом поддержки, чтобы прокормить семью. Мое боевое прозвище было Констриктор-душитель.

Он немного подумал.

— Базировались мы в Варавии, среди проклятых песков и черножопых дикарей. Под Меттино, год назад, было жаркое дело. Очередной бунт мартышек. Может, вы даже слышали. Двенадцатый тогда погиб почти в полном составе. Но сигну мы сохранили.

На секунду на его лице мелькнуло непреклонное выражение.

— А я выжал себя до капли и сгорел как Владеющий. Я больше почти не могу оперировать пневмой. Получил пинка под зад из действующей армии. — Он пожал плечами. — Когда я вернулся, узнал, что моя семья наделала долгов. Единственный выход был продаться в рабство самому, чтобы сохранить свободу младших детей. И вот я здесь. Я не старик, патриций. Мне всего сорок два. До выслуги три года всего оставалось. Просто… хреново выгляжу.

— Ясно — понятно. Гней Констриктор.

На самом деле типичная история, особенно в последние времена. Откупщики и ростовщики загоняли в долги плебов, полукровок и даже всадников, чтобы пополнять армию рабов. Империя редко теперь вела завоевательные войны. А экономика зависела от рабов более чем полностью.

— Теперь, чем могу быть полезен. Я могу заниматься с вами по той программе, по которой готовили меня. А не армейских неумех. Потенциал пневмы у вас… Впечатляет. Не знаю, получится ли что-нибудь путное в таком возрасте… Но я приложу все усилия.

— Хорошо. Начнем заниматься в дороге. Кстати. У меня в наследство от одного колдуна остались его вещи.