Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

со мной на настиле появляется Ева. Я задаюсь вопросом, не шпионила ли она опять за нами с Хартом из окна спальни. Я обнимаю ее, и Ева прижимается ко мне. Всякий раз, когда Кейс наносит удар, я слышу, как она тихо всхлипывает, а когда он, поднявшись, сильно пинает Харта по ребрам, Ева подавляет вопль. Но Харт поднимается, все еще держась за бок, хватает Кейса за шею одной рукой и толкает его. Оба снова теряют равновесие и падают в опасной близости от отгороженного веревкой прогнившего настила, за которым только высокий обрыв и темная вода.

– Харт! – кричу я.

И вот тогда Ева отстраняется от меня.

– Прекрати! – шипит она, поначалу я думаю, будто она обращается к Харту и Кейсу. Ева садится на корточки и закрывает уши руками. – Оставь меня в покое! – В ее голосе отчаяние. – Ты лжешь! – Ее глаза крепко зажмурены. – Прекрати! – вновь и вновь причитает она. – Прекрати! Ты лжешь!

И тогда я понимаю, что Ева разговаривает с кем-то еще. С кем-то, кого я не слышу. За нами раздается топот. Я оглядываюсь и вижу, как из темноты появляются Мэки, Сера и Сандр. Наверное, они прибежали из дома Мэки, с того конца города, что выше по реке.

– Господи! – Взгляд Серы мечется между Кейсом, Хартом, мной и Евой, бесформенной кучей сжавшуюся на земле. – Господи! – Она делает знак Сандру, чтобы он подошел к Еве.

Мэки смотрит в сторону домов, но в это время суток все сладко дремлют в своих креслах. Окна закрыты, занавески задернуты, кондиционеры гудят, и телевизоры включены.

Никто не выйдет, чтобы остановить драку.

Харт и Кейс продолжают бороться, а по белой краске разбрызгивается кровь. Потом Харт обеими руками хватает Кейса за горло и не отпускает.

И тогда я понимаю, что они убьют друг друга, если кто-нибудь не разнимет их. А я не хочу смотреть на то, как кто-то из них умирает. Особенно Харт, да и Кейс тоже. Даже после того, что он сделал с Элорой.

– Харт! – кричу я. – Перестань! Ты его убьешь!

Теперь Харт плачет, он совершенно потерял над собой контроль. Меня это пугает. Он переворачивает Кейса на спину и бьет его головой о пристань.

– Харт! Пожалуйста! – Мой голос звучит хрипло, и я осознаю, что тоже плачу. – Прекрати!

Харт бросает взгляд в мою сторону, а потом снова смотрит вниз, на Кейса, который, с окровавленным лицом, ловит ртом воздух.

– Не надо, – прошу я. – Это ее не вернет.

Харт разжимает хватку, встает и, спотыкаясь, отступает. В глазах его то же выражение, что было вчера вечером. После того, как мы поцеловались. Словно он сам не знает, где находится и как сюда попал.

Лежащий у его ног Кейс старается подняться. Даже при лунном свете мне видны следы от пальцев на его горле. Он не готов сдаться, Кейс делает шаг к Харту, и Ева опять охает.

– Кейс! – кричу я. – Остановись! Я знаю, что ты сделал! Я нашла это! Твою медаль!

Я сую руку в карман и вытаскиваю медаль на всеобщее обозрение.

Харт и Кейс замирают. Они тяжело дышат, истекают по́том и кровью.

– Какого черта, Грейси? – Кейсу больно говорить. Он смотрит на меня так, словно я только что ударила его ножом в живот.

– Где ты это взяла? – Кейс приближается ко мне, но Харт хватает его за рубашку и дергает назад. Я крепко сжимаю в руке медаль.

И опять ощущаю ту пульсирующую боль.

– Она валялась на полу в сарае у Лапочки, – объясняю я. – Там, где ты ее уронил. В ту ночь, когда убил Элору, украл тот старый черный сундук, чтобы спрятать в нем ее тело.

Харт смотрит на меня с изумлением.

– Господи, Грейси.

– Ты узнал, что Элора собирается сбежать с кем-то еще! – говорю я Кейсу. – Она улизнула от вас в ту ночь, когда вы играли в салки, чтобы с ним встретиться. А ты каким-то образом об этом узнал. Только ты не мог позволить ей уйти, поэтому убил Элору.

– Нет! – Кейс поворачивается и выплевывает на причал выбитый зуб. Его рыжие волосы спутаны и испачканы кровью, а один глаз уже заплыл. – Все было не так.

Харт толкает Кейса наземь, он лежит распростертый перед нами, а над ним возвышается его противник.

– Тогда расскажи, как было дело. Прежде, чем я убью тебя, жалкий ублюдок. – Его голос надламывается, и он давится слезами и кровью. – Что случилось с Элорой в ту ночь?

– Я не знаю, – говорит Кейс, хватаясь за бок и утирая помятое лицо тыльной стороной ладони. – Я всем это говорил.

– Тогда почему я нашла твою медаль в сарае? – спрашиваю я. – С кровью Элоры на ней?

– Боже, – раздается у меня за спиной голос Мэки. – Меня сейчас стошнит.

Харт смотрит на медаль у меня в руке. Он слегка покачивается, но не падает. Дыхание Евы меняется, она стонет и опять затыкает уши.

– Какого черта, Кейс? – раздается резкий голос Серы.

– Я не виноват, это Ринн ее там потеряла. – Кейс хочет встать, но Харт пинает его. Кейс стонет и опять падает набок. – Только она не сразу мне рассказала, а лишь через несколько месяцев. Клянусь.

– Ринн? – Лицо Харта тоже начинает распухать, нижняя губа разбита, поэтому слова звучат искаженно и невнятно.

Кейс кивает:

– Ринн сказала, что нашла мою медаль в ту ночь. Она лежала на причале. Проклятие. – Теперь плачет уже Кейс, крупные слезы оставляют полосы на его щеках, поверх размазанной крови. – Я любил ее, вы, куча придурков! – Он с ненавистью смотрит на Харта и на всех нас. – С тех пор, как нам исполнилось двенадцать, я ее любил. – Он смотрит на меня. – Ты-то знаешь, что это так, chere.

Да, но даже если ты кого-нибудь любишь, это не означает, что ты не причинишь ему вреда.

С реки наплывает густой туман и окутывает нас плотным, мокрым покрывалом.

– Ринн сказала, что видела, как в ту ночь за Элорой охотился ругару. Ну, может, это правда, а может, и нет. – Кейс пожимает плечами. – Но она подобрала ту медаль. А потом испугалась. Ринн ведь ребенок, поэтому она спряталась в сарае мисс Розалин. И там-то она выронила святого Себастьяна. Только не сразу сообщила мне об этом.

– Поэтому ты за ним вернулся, – говорю я, и Кейс кивает.

– Я ищу его целое лето.

– Ты знал, если кто-нибудь найдет его, ты будешь выглядеть виновным.

Кейс качает головой.

– Я вернулся за медалью, потому что она была нужна Ринн, она тоже любила Элору. – Он раздраженно смотрит на