Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

Я провожу остаток дня, обслуживая посетителей и пытаясь прочесть «Бурю», однако я ничуть не продвигаюсь. Пьеса совсем не удерживает мой интерес.

Да и как бы она могла?

Волшебный остров Просперо не имеет ничего общего с Ла-Кашеттом.

Лапочка готовит на обед копченую колбасу, кукурузный хлеб и говорит, что чувствует себя лучше, но продолжает смотреть на меня так, будто хочет что-то сказать. Или спросить. Впрочем, так и не решается, и мы обедаем в тишине.

К тому времени, как мы убрали со стола, небо меняется, солнце почти зашло. Я подумываю о том, чтобы пойти к протоке Лайл, как обещала Зейлу.

Но не иду, потому что постоянно вижу перед собой то фото Демпси Фонтено. Вместо этого я заканчиваю день за кухонным столом, пытаясь еще немного почитать «Бурю».

Только у меня ничего не получается.

На дворе почти темно, когда я решаю, что мне требуется немного свежего воздуха. Я толкаю кухонную дверь и выхожу на дощатый настил за домом. Есть что-то в этой ночи, тревожащее меня. Слишком здесь все неподвижно.

Но мне не страшно.

Пока вверх по рукам не начинают бежать мурашки. В воздухе ощущается электрический заряд, свидетельствующий о том, что он близко.

– Я не хотел напугать тебя, Грей.

Из вечернего тумана ко мне выходит Зейл. Я вижу его силуэт, подсвеченный сзади светлячками. На сей раз на нем линялая желтая футболка. И он по-прежнему босой.

– Ты меня не напугал, – говорю я, но это не совсем правда.

Языки страха лижут меня изнутри. Электричество, исходящее от него, сильно гудит и отдает пульсацией в моей голове, как барабанная дробь.

– Ты не пришла, – произносит он. – Я хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.

У Зейла очень красивые глаза. Они теплые и добрые. Внутри меня нарастает ощущение спокойства, и я расслабляюсь, но я вспоминаю о тех, других глазах. О тех, что на снимке в газете. И опять напрягаюсь.

Зейл внимательно смотрит на меня.

– Ты знаешь, что не должна меня бояться, верно?

Я киваю, но я этого не знаю. Как я могу быть в этом уверена?

Что я вообще здесь делаю? В сумерках, на болоте, где происходят странные вещи. Какого черта я стою тут и болтаю со странным парнем?

С парнем, у которого ледяные глаза Демпси Фонтено.

Мне следует отправиться домой и запереть за собой дверь.

Но я не делаю этого, не могу.

– Я нашла фотографию, – шепчу я. – Фотографию Демпси Фонтено. И он… у него…

Ночь заглушает мои слова.

Зейл по-прежнему находится ниже меня, на дощатом настиле. Голые ноги утопают в жидкой грязи.

– Все в порядке, – заверяет он. – Тебе и его не надо бояться, Грей.

– Он был… – У меня не получается ясно мыслить.

– Он был моим отцом, но он уже давно мертв.

Все это так запутанно! Мой страх крошится, словно края речного берега, однако я должна привести себя в чувство, чтобы подыскать нужные слова.

– То, что он совершил…

Вдалеке приглушенно рокочет раскат грома, а Зейл поправляет меня:

– Говорят, будто совершил.

– Я не понимаю.

Моя голова словно забита ватой, похожей на облака по краям темного неба. Я стараюсь отпихнуть ее прочь, чтобы можно было мыслить ясно. Мне надо выяснить, что произошло тогда, много лет назад. Я сажусь, скрестив ноги по-турецки, на краю дощатого настила, а Зейл поднимается по ступенькам и устраивается рядом со мной.

– Я мало что помню об этом. – Он откидывается назад и опирается на локти, чтобы посмотреть на тяжелые облака, которые надвинулись неизвестно откуда, заслоняя мерцающие звезды. – Я никогда не видел тех маленьких девочек в воде. Люди явились к нам рано утром и обнаружили их там, в пруду за нашей хижиной. Утопленными.

– Кто пришел и нашел их там?

Зейл пожимает плечами:

– Жители города – вот все, что сказала моя мама. У меня не сохранилось никаких воспоминаний об этом. Я помню лишь пожар.

Где-то далеко на небе сверкает молния, похожая на змею.

– Моего отца даже не было дома в то утро. Он был на охоте. Дома были только мы с мамой, и… – Он вдруг словно чем-то подавился и с трудом сглатывает какую-то глубокую боль. – Неожиданно все вокруг загорелось. Огонь и дым. Мама подхватила меня, и мы выбежали. Я до сих пор ощущаю жар от огня.

– Никто даже не знал, что он женат, – замечаю я.

Во всех наших ночных кошмарах у монстра никогда не было жены. Или ребенка.

– Вряд ли об этом когда-то упоминалось, во всяком случае, на бумаге.

Минуту Зейл молчит, и воздух вокруг нас насыщается электричеством сильнее, чем обычно. Я чувствую его потрескивание, поглаживаю пальцами один из железных гвоздей, вбитых по краю дощатого настила, и получаю разряд.

– Помню, как мы с ней бежали через болото, – продолжает он, – и она рукой зажимала мне рот, чтобы я не кричал. Мама сказала, что они убьют нас, если найдут.

– Значит, вы убежали.

– Мы скитались, пока не оказались во Флориде. И я не слышал, чтобы она упоминала имя моего отца.

Я размышляю о той статье в газете.

– Однако его искали все эти годы. И до сих пор ищут.

Зейл устремляет на меня пламенно-ледяные глаза, и впервые я замечаю в них печаль.

– Что ж, тогда они ищут призрак.

– Ты не можешь этого знать, – возражаю я. – Знать наверняка.

Когда он выпрямляется, его плечо касается моего плеча. И возникает легкое приятное покалывание.

– Он так и не пришел за нами. – Зейл поднимает лицо к небу. – Мне безразлично, что они наговорили тебе о нем, Грей. Отец был хорошим человеком. Если бы он остался в живых, он бы за нами пришел, за мной и мамой. – Я слышу в его голосе боль. Настоящую, искреннюю. – Обязательно. Невзирая ни на что.

Все эти годы люди утверждали, что именно Демпси Фонтено спалил хижину дотла, а потом сбежал навсегда.

Но сейчас Зейл уверяет, что это ложь.

– Ты считаешь, что не он это сделал? – спрашиваю я.

– Убил тех маленьких девочек? Нет. Я точно знаю, что отец этого не совершал. – Вновь прогремел раскат грома. Волоски у меня на шее встают дыбом. – Мой отец был хорошим человеком, он в жизни не обидел ни одной живой души.

– А Элора знала, кем был твой отец?

Он кивает:

– Я рассказал ей правду, как сейчас рассказываю тебе. Элора сказала, что это не имеет значения. У каждого есть хотя бы один секрет, который разобьет кому-то сердце.

Это так похоже