Ценитель - Сергей Котов

защищённый видеохостинг. Необычно. Или они решили прислать запись того, как именно они преодолевали «сложности»? Что ж, достойный уровень сервиса, который стоит своих денег.

Я перешёл по ссылке.

Видеофайл грузился минут пять. Наконец, в окне появилось изображение.

На меня смотрела Вика. Её волосы были растрёпаны, лицо осунувшимся и бледным.

У меня сразу же пересохло во рту. Уже примерно зная, о чём будет послание, я пытался найти в себе силы, чтобы разорвать соединение. Но не смог.

«Герман, говорят, ты это увидишь, — произнесла она дрожащим голосом. — Эти люди настроены очень серьёзно».

В следующую секунду выражение её глаз резко изменилось. Оно стало упрямым, злым. Она успела сказать: «Не вдзу…» после чего изображение остановилось. А внизу появилась бегущая строка:

«Виктория жива. Мы обратили внимание, что сестра для вас имеет особенную ценность. Предлагаем честную сделку: её жизнь в обмен на вашу. Предложение действительно в течение 48 часов с момента вручения. В случае согласия, в течение этого времени будем ждать вас в Приморском парке Санкт-Петербурга. Любая попытка использовать настоящие вещи будет расценена нами как отказ от сделки. Информирование любого внешнего игрока, включая ценителей Московского или иных регионов будут рассматриваться нами как отказ от сделки. Отказ от сделки означает, что ваша сестра погибнет. Видео с этим событием будет доступно для вас по этой ссылке в режиме прямого эфира и в записи в течение следующих 78 часов».

Бегущая строка исчезла. Я смотрел на искажённое гневом лицо Вики, чувствуя, как мышцы челюсти каменеют.

И тут на экране появилась ещё одна надпись: «Надеемся на ваше благоразумие и сотрудничество». Потом окошко проигрывателя стало чёрным.

Нет, я не испугался. Наверно, подсознательно ожидал чего-то подобного, учитывая степень «отмороженности» своих противников. Но это послание было просто за гранью. Наглость, граничащая с безумием. Самоуверенность невероятного масштаба. Оскорбление ошеломляющей низости!

Я сжал губы и с силой выдохнул, чтобы справиться с эмоциями.

Меня особенно фраппировал пассаж про то, что нельзя делиться информацией. Значит, наши не в курсе происходящего, до сих пор. А напавшие на меня всё ещё надеются избежать полномасштабной войны с ценителями. И это после всего, что они устроили!

Немного успокоившись, я сообразил, что люди, написавшие такой текст, и не ждали от меня покорного следования всем условиям.

Они ждали, что я проявлю себя. Что клюну на наживку. И что они вовсе не так уж уверены в моей сильной привязанности к Вике, поэтому использовали весь доступный арсенал эмоционального воздействия, включая ценительскую гордость.

Подло. Расчётливо. Профессионально.

Они ведь понимают, что войны не избежать, но пытаются пройти по краю, используя все средства.

Что ж. Они получат полноценную войну, хоть и не такую, на которую рассчитывали.

Глава 14

Послание, которое я получил, было построено таким образом, чтобы не только спровоцировать на необдуманные действия, но и посеять неуверенность в сообществе ценителей. Заставить предположить, что кто-то среди наших мог бы продаться обычным властям. И это было их главной ошибкой.

Да, они собрали о нас много сведений. Гораздо больше, чем можно было предположить. У них даже появились «эксперты» по нам и нашим делам, которые неплохо разбирались в настоящих вещах и сумели нейтрализовать созданную мной систему охраны склада. Однако же их знания не было по-настоящему глубокими, а выводы — заслуживающими доверия. Одному из «экспертов» это стоило жизни.

Ни один ценитель никогда не будет сотрудничать с властями против другого ценителя. Это абсолютно исключено и «зашито» где-то в самой основе наших способностей. Потому что, если бы такого свойства не было — нас бы давно превратили в обезьянок на службе сильных мира сего. Ну или мы сами стали бы сильными мира, вынужденно, и в этом не было бы ничего хорошего.

Умение оценить вещь — это искусство, не поддающиеся систематизации. Любая попытка подчинить это могла привести к гибели самой идеи чего-то настоящего, а это было бы плачевно для всей цивилизации. Со временем это поняли даже обычные элиты и перестали вынашивать планы нашего подчинения, научившись играть по правилам. В конце концов, всем это было выгодно.

По крайней мере, до недавнего времени.

И всё же я считал, что всё происходящее — уникальная флуктуация, сбой системы, вероятно как-то связанный с очень особенными свойствами настоящих кроссовок, которые я продал. Та сторона рискует, совершает множество ошибок, несмотря на колоссальные ресурсы и огромный опыт. То, что они знают и умеют, просто не срабатывает в моём случае. Потому что, опять же, им не хватает понимания.

У меня даже сложилось впечатление, что они делают всё для минимизации последствий. Стараются сделать так, чтобы происходящее не привело к фундаментальному пересмотру отношений с ценителями.

Что ж. Они в очередной раз ошиблись. Я не намерен играть роль жертвы и пытаться играть по их правилам, даже несмотря на все особенные чувства, которые вдруг возникли у меня к Вике.

Утром я съехал с квартиры, оставив ключи в условленном месте, после чего направился на рынок. Я давно не бывал здесь, и за это время хозяева успели построить большой крытый корпус, напоминающий изнутри обычные торговые центры, совсем как на «Садоводе». Однако и старая часть рынка, состоящая из стандартных сорокофутовых контейнеров, приспособленных под торговые точки, не только осталась на месте, но даже расширилась.

Следуя указателям для посвящённых, я нашёл пункт Хавалы. Он находился в небольшом подвальном помещении, в основании нового корпуса. Охраны и защитных систем тут было не меньше, чем в Москве — правда, они почти не бросались в глаза.

Хаваладар был пожилым казахом, с морщинистым суровым лицом. Он сидел перед столом с коробками в традиционном халате и пил кумыс. Будто специально старался создать ощущение традиционной юрты.

— Приветствую, — сказал он, увидев меня.

— И вам здравствуйте, — вежливо ответил я.

— Тоже в Китай? — поинтересовался он. Потом ещё раз взглянул на меня, внимательнее, с прищуром. — А. Ценитель. Что ж, добро пожаловать на наш скромный базар.

— Скромный, но не в качестве товара.

— Присаживайся, — хаваладар указал на свободный табурет возле столика.

Я сел. После чего назвал кодовое слово. Хаваладар кивнул и молча начал отсчитывать купюры.

Получив и пересчитав причитающиеся суммы, я поблагодарил его и уже собрался уходить.

— Как там, в Москве? — вдруг спросил он.

Я улыбнулся.

— Было тепло. Но в эти дни погода испортилась, — ответил я.

Хаваладар глубокомысленно провёл ладонью по бороде. После чего ответил.

— Понимаю.

На