Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев

от резко пахнущего женским потом телом, она начала нашептывать ему на ухо сначала о том, как ей было хорошо с ним, а потом предложила завтра перевести все деньги на другие счета, которые они откроют, и скрыться навсегда от этого выжившего из ума старого самодура, как она теперь стала именовать своего дядю. Не сразу поняв смысл услышанного, Чекарь едва сдержался от первой импульсивной реакции оттолкнуть Агабаджи от себя. Он не был тщеславен и был достаточно хитер, чтобы понять, что этот союз ей нужен только на несколько дней и она просто опасается, что он свернет ей шею, так как других способов помешать этим планам у него не было. Наверное, это был первый случай в его криминальной карьере, когда для решения проблемы его физические навыки никуда не годились.

– Как мы откроем счета? Нам наверняка потребуются дополнительные бумаги, которых у нас нет, – сказал он и немедленно почувствовал, как правильно выбрал эти «мы» и «нам»; толстые ляжки Агабаджи еще плотнее прижались к нему, и все ее тело выражало преданность и вожделение.

– Ни о чем не беспокойся, мой мальчик, – промурлыкала она, нежно перебирая пальцами его челку. – Я знаю, как все надо сделать, и скоро мы станем свободными и счастливыми.

Дождавшись, когда она заснет, он вышел в ванную и начал выстраивать план по спасению злосчастных миллионов, которые любыми правдами и неправдами он должен был привезти Магомед-Алиеву.

Тогда в Андорре он на удивление быстро нашел решение, краеугольным камнем которого была его уверенность, что у нее должен быть сообщник или сообщница. Быстро перебрав в памяти всех, с кем Агабаджи могла сойтись и о чем-то договориться, он сразу отбросил персонажей из клана Магомеда, независимо от места, занимаемого в иерархии, по простой причине, что все они были далеко отсюда. Из оставшегося небольшого количества коммивояжеров, периодически приезжавших в район попытать удачу, Чекарь остановился на одном французе какого-то неясного происхождения, в составе небольшой делегации посетившем их район с предложением построить где-то в горах средневековый замок типа Каркассона и потом возить туда туристов. Сейчас он вспомнил, как Жан-Поль – или Поль-Жан, точную последовательность было затруднительно сейчас воспроизвести, – весь вечер после праздника, устроенного по всем законам кавказского гостеприимства, на отличном русском болтал с переводчицей, восторженными глазами смотревшей на него. С кем, кроме него, могла договориться Агабаджи Джамалутдиновна, заснувшая сразу после секса и сейчас, наверно, видящая счастливые сны о прогулках на яхте в обнимку с настоящим французом, и желательно с таким же настоящим французским паспортом в заднем кармане джинсов, плотно обтягивающих ее весьма привлекательные ноги? Было очевидно, что этот фирмач-инвестор был с ней сейчас на связи и мог иметь – и наверняка имел – бесконечное количество счетов во всех офшорах, включая и саму Андорру. В конце концов, если он ошибся, то это уже ничего не могло изменить; одним французом меньше, одним больше… Деньги Магомед-Алиева и честь Ромы Чекаря стояли на кону и явно перевешивали не один десяток никому не нужных жизней. Выйдя из ванной, Чекарь лег на кровать и, укрывшись простыней, заснул крепким сном человека, знающего, что делать дальше.

Утром, дождавшись, когда дама уйдет в свой номер, он позвонил Магомед-Алиеву и, не вдаваясь в подробности, объяснил, что, а точнее – кто мешает сейчас их мероприятию. Весь день он, не подавая вида, таскался за своей новой подругой по беспошлинным магазинам. Правильность его выбора подтвердилась уже на следующий день, когда она, уже не пытаясь искать предлог, чтобы остаться одной, с отчаянным упорством, но увы, тщетно набирала на мобильнике какой-то номер. Можно было класть карты на стол. Ему было ее немножко жалко. Когда он говорил, она села на стул и, обхватив голову руками, тихонько завыла, как человек, потерявший последнюю надежду в своей жизни. Надежды на то, что Жан-Поль – или Поль-Жан – скажется молчуном в руках тех, кто сейчас с ним работает, не было никакой, и судьба Агабаджи в случае ее возвращения была незавидной. Понимая это, сразу после оформленных и подтвержденных транзакций Чекарь дал ей уйти и разрешил снять наличными полмиллиона евро на первое время. Все-таки теперь она была ему не чужая, а денег оказалось настолько больше ожидаемого, что хватило бы не только на электростанцию, но и на средневековую крепость.

После этого Магомед-Алиев приблизил его, но держал на вторых ролях, скорее на побегушках, если сравнить с положением, на которое он возносил одного за другим мужей своих дочерей. Все они автоматом вместе со штампом в паспорте становились членами совета директоров уральских заводов, которые он с Кольцовым постепенно прибирал к рукам. Особенно зятьям нравилось заниматься финансами. Скучную работу с чертежами и технологическими картами они предпочитали оставлять менее влиятельным служащим. Все шло замечательно, в дома его дочерей, расположенные неподалеку от дома основателя клана, завозили рояли и пианино, и вслед за ними стали появляться первые иностранные учителя хореографии и танцев. В моду стали входить смокинги и фраки. Все только и шептались о предстоящих балах, которые каждая семья обязательно давала хотя бы раз в месяц[52].

Неприятности начались так же внезапно, как начинается проливной дождь над забитым до отказа футбольным стадионом, когда зрители, только что жмурившиеся от солнца, вдруг понимают, что им негде укрыться.

Только оформившийся в юридическую форму Северный холдинг в одну неделю потерял три самых прибыльных комбината. Отправленные в экспедицию зятья потоптались возле проходных и вернулись восвояси с пустыми руками. Через пять дней у них отжали еще два комбината, оставив Северному холдингу только закредитованные предприятия, при том, что большая часть потраченных кредитных средств была вложена именно в потерянные теперь комбинаты. Призрак банкротства начал бродить по дагестанскому району, возглавляемому Магомед-Алиевым, еще более уверенно, чем призрак коммунизма когда-то давно разгуливал по Европе. Ночью Магомеда вызвали в отдел службы, подконтрольной Кольцову, и тот долго говорил с ним по спецсвязи.

– Где Роман? – спросил он Магомеда, не удовлетворенный услышанными ответами.

– Спит у меня под крышей, где ему еще быть? – возмутился Магомед.

– Привезите его сюда, и ты не уезжай, жди тут! – распорядился генерал.

Чекарь приехал минут через пятьдесят, заспанный и испуганный, но хорошо скрывавший волнение за недовольством, что его разбудили. Он говорил с генералом минут тридцать, отвечая односложным «да» на все вопросы. Потом вернул трубку Магомеду.

– Завтра Роман Александрович начнет готовить проведение внеочередных собраний акционеров. Все спортсмены и просто драчуны из твоего аула поступают в его распоряжение, собери их к середине дня. Кто его ослушается, он сам покарает, но ты предупреди всех. Что ему еще потребуется – предоставь. Первое собрание