Драко Малфой и Невозможное счастье - Джуд

Муж поднял на него глаза, и Драко вдруг подумалось, что кто-то умер.

— Я хотел это сжечь до твоего прихода, — тихо и виновато прошептал Гарри. — Но не успел…

Драко посмотрел на колдографии, потом на Гарри, потом на камин, и напоследок — на конверт. Ему показалось, что кровь перестала поступать к сердцу.

— Откуда это?..

— Прислали, — тихо ответил Гарри. — Не знаю, кто. Без обратного адреса.

Наступила тишина. Драко бессмысленно смотрел на обеденный стол и не знал, что сказать. Гарри смотрел ему в спину. Наконец он заговорил:

— Тебе это зачем было нужно?

— Это… — начал Драко и замолчал. Потом собрался с силами и закончил: — Это не имеет никакого значения…

Он еще не договорил, но уже понял — он должен был сказать что-то другое.

— Я не понимаю, — произнес Гарри, и по его тону Драко понял, что он и правда не понимает. — Если не имеет значения, тогда зачем?

— Прости… — только и смог сказать Драко.

— Простить? — повторил Гарри. — Я прощу. Но я… ведь ты же снова туда пойдешь, и будешь снова… Объясни мне! — закричал он, и Драко вздрогнул. Сольвейг, в этот момент появившаяся в дверях столовой, попятилась.

— Сольвейг, выйди! — крикнул Драко. — Ступай на кухню, Винки даст тебе поесть!

— Объясни мне! — Гарри словно и не заметил дочери. — Я, наверное, чего-то не понимаю. Или что-то не умею. Или что-то делаю не так. Может, я слишком пассивен в постели, или… или это стало для тебя рутиной — трахать меня. Черт побери, скажи мне!

— Это не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе! — воскликнул Драко. — Это всего лишь шлюхи!

— Зачем они тебе? Что я делаю не так? Или тебе просто хочется разнообразия? Так, что ли? — Гарри бросился было к Драко, но остановился в шаге от него. — Драко, я не злюсь, я… я не ревную, я не умею… но мне обидно, очень… и мне страшно… Тебе со мной скучно, да? Тогда что тебе мешает бросить меня?

— Я тебя люблю, — беспомощно ответил Драко.

— Но если так, тогда они — зачем? Я люблю тебя, и, кроме тебя, мне никто не нужен, никто не интересен, никто не вызывает желания. Зачем они, Драко?

— Я не могу делать с тобой то, что делаю с ними, — Драко кивнул на колдографии. — Ты же видишь…

— Ты можешь, — возразил Гарри.

— Нет…

— Нет, ты можешь! Я же принадлежу тебе, как ты не понимаешь?

— Я причиняю им боль.

— Я понимаю.

— Я не могу причинять боль тебе.

— Ты можешь.

— Я не могу тебя об этом просить!

— Я тебя прошу!

Драко закрыл лицо руками и упал на стул.

— Ты мазохист, да?

— Не знаю, — признался Гарри. — Я не пробовал. Очень может быть…

Он почувствовал, что выдохся. Вернувшись к камину, он поднял рассыпанные колдографии и швырнул их в огонь.

— Ты должен проделать все это со мной, — твердо произнес он. — Или я больше не смогу тебе верить.

— Боже, Поттер! — не удержался Драко. — Что с того, что я трахнул пару шлюх?! Это не уменьшает моей любви к тебе!

— Это обман, — непреклонно возразил Гарри. — И это означает, что есть что-то, чего я не могу тебе дать.

— Есть еще много чего, что ты не можешь мне дать, — произнес Драко и вышел. Вскоре Гарри увидел его в окно — Драко шел куда-то вглубь парка.

Резко пахло горящими фотографиями. Гарри улегся на диван. Глаза щипало, и он все-таки заплакал.

Вечером его разбудили тихие голоса. Открыв глаза и поправив очки, он увидел, что Драко и Сольвейг сидят у камина. Драко читал вслух.

Вслушиваясь в его голос, Гарри подумал, что, как бы то ни было, Драко здесь, в одном с ним доме, у них общий ребенок, и Драко действительно любит его. А еще Гарри подумал, что все это до ужаса банально…

Позже, после ужина, Драко, пристально глядя на Гарри, спросил:

— Ты правда готов мне позволить?..

Он не договорил, но Гарри его понял. И, сглотнув, кивнул.

Лето.

От жары пожухла трава и цветы, обмелели ручьи Малфой-парка, воздух дрожал, а небо выцвело. В такие дни люди всеми силами пытаются избежать контакта с другими такими же горячими и потными представителями человеческой расы… но есть мазохистский кайф в том, чтобы лежать рядом с кем-то очень-очень дорогим, чувствуя, что там, где ваши тела соприкасаются, кожа горит, как от ожога… Каждый вечер Гарри утверждал, что заниматься любовью в такую жару невозможно.

Каждую ночь они, тем не менее, занимались любовью.

Сольвейг болела. Однажды, когда дом снова был полон разнообразными Уизли, а также представителями семейства Люпин-Блэк, она уломала родителей разрешить им купаться в озере. Дети плескались до позднего вечера, а взрослые расположились на берегу, хотя Драко и считал, что пикник — это ужасно, а еда с муравьями — отвратительна. Кстати, никаких муравьев не было — наверное, их тоже сморила жара.

Потом, когда они возвращались домой, Сольвейг прижалась к Драко. Ее слегка качало.

— Ты чего, зайчонок? — встревожился Гарри.

— Устала, — пробормотала девочка. — И жарко…

— Ты вся горячая, — резко сказал Драко. — Поттер, иди вперед, свяжись со Снейпом. Она заболела!

У Гарри вертелось на языке, что Снейп вовсе не является их семейным врачом, но он ничего не сказал, а молча скрылся в сумерках. Драко же подхватил Сольвейг на руки и понес домой. Притихшие гости шли следом — никто не отважился ни советовать, ни комментировать. По отношению к Сольвейг Драко был настоящей мамашей-крокодилицей, которые, как известно, самые заботливые родительницы в животном мире.

Снейп успокоил Гарри и Драко, сказав, что это обычная простуда, приготовил зелье и велел усилить в доме охлаждающие чары.

— Только не переусердствуйте, — добавил он.

На следующее утро Гарри ушел на работу, а Драко напоил дочь зельем и сел у окна в гостиной. Ему было тоскливо.

Жара была жуткой. Какой-то апокалиптичной. Может, это от жары его сердце так неприятно сжималось? А он даже не мог развеять тоску, занимаясь или играя с Сольвейг… Он пробовал читать, но ему не читалось. Он сидел у постели Сольвейг, но она мирно спала, окруженная Охлаждающими чарами, и в Драко не нуждалась.

Тогда он велел Добби позвать его, когда Сольвейг проснется, и спустился в подземелья, где было холодно всегда.

Драко был исследователем, возможно, смог бы стать значительным ученым, если бы не его родовое имя, которое оказывало на большинство волшебников неблагоприятное впечатление. В последние несколько лет он занимался тем, что изучал магическое воздействие ароматов, изобретал новые сочетания, усиливал известные… Гарри как-то заметил, что Драко вполне может открыть свое производство парфюмерии. Драко высмеял его, но идея оказалась захватывающей, и вот уже несколько месяцев он в своей лаборатории корпел над серией ароматов, которые собирался назвать «La fraicheur a la chaleur d'ete» [8]. Разумеется, по-французски — все духи должны носить французские имена.