Драко Малфой и Невозможное счастье - Джуд

— Какая Нора?

— Нора Лонгботтом, она в Хаффлпаффе учится…

— А с какими девочками?

— Блэйз и Мара.

— Ступай.

— Я, может, останусь ночевать…

— Свяжись со мной вечером, решим.

— Спасибо, папа.

А вот Лонгботтома комиссовали, с раздражением подумал Драко, глядя на Невилла. По состоянию здоровья. Какую-то он там рану получил…

И Сириус вернулся живой, и теперь, поскольку официально его приемный сын еще несовершеннолетний, остается его единственным опекуном. Так что, хотя война еще не окончена — да и будет ли когда? — он уже никуда не уйдет.

Сириус стоял над могилой с цветами в руках и, судя по его виду, понятия не имел, что ему делать дальше. Ему совершенно выбелило виски. Волчонок подошел сзади и несмело обнял отца за плечи.

И все-таки Люпин прожил долго, думал Драко. Для оборотня — очень долго. Умер на руках у любимого… Вот его мертвое тело, все его видели. Никаких сомнений, никаких терзаний, никакой надежды на чудо. У него взрослый сын — состоявшийся музыкант. А Сириус никогда не любил Люпина до безумия. Он скоро успокоится…

Чарли Уизли тоже вернулся живой. И они снова живут втроем — он, Билл, Блэйз… не считая многочисленных детей. Ни одной нормальной семьи вокруг, с горькой насмешкой подумал Драко.

Почему именно я должен был лишиться моего Гарри? Это нечестно…

Почему именно я должен жить в сомнениях и тоске, бояться новых отношений… потому что я не уверен — потому что я не могу поверить, что он умер?

Это нечестно…

— Профессор Малфой?

Драко обернулся. Из-под длинной золотистой челки на него лукаво посматривал светло-синий глаз.

— Прошу прощения?

— Вы меня не помните, сэр? Я — Джеми, ну, Джеймс Кид, помните, я учился на седьмом курсе, в Гриффиндоре, в тот год, когда вы преподавали? Жаль, что так все вышло… мы переживали, и еще из-за того что вы ушли — тоже… А зачем вы постриглись, у вас были такие чудные волосы… Я вот пришел сюда… профессор Люпин у нас преподавал долго, очень хороший был преподаватель, жалко так…

Драко нахмурился.

Хогвартс не особенно изменился с тех пор, как Драко был здесь в последний раз. Разве что другие лица, а так все осталось прежним — старые стены, портреты, сумасшедшие лестницы, галдящие дети, стайки девочек, толстые сумки и потрепанные книги…

— Паршивый папенькин сынок!

— Грязнокровый подкидыш!

Поневоле улыбаясь, Драко пошел смотреть, кто же так яростно разбирается друг с другом.

Один из спорщиков, высокий мрачный парень, казавшийся гораздо старше своих сокурсников, был Драко знаком — Рем Люпин-младший по прозвищу Волчонок. Второй, очаровательное создание лет семнадцати, златоволосое и картинно лохматое, с гриффиндорским значком на груди, выглядело так же нелепо, как смотрелась бы болонка, налетающая на страшного цепного волкодава. Без сомнения, быть мальчишке битым, если бы перед ним, раскинув руки, не стояла тринадцатилетняя дочь Драко.

— Что, папочки нет, некому больше покрывать твои гнусные выходки?! — кричал блондинчик и пытался обойти Сольвейг, но она стояла стеной, да и самого драчуна хватали сзади за руки. Волчонок, великолепный в своей невозмутимости, прислонился к стене и насмешливо кривил губы.

— Я понимаю твое горе, Кид, — насмешливо тянул он. — Твой папочка, надо полагать, зачал тебя в пьяном угаре, а мамочка даже не запомнила его лица… А может, слишком хорошо запомнила, потому и поторопилась избавиться от тебя.

— Скотина!

— Ублюдок.

— Хватит уже! — закричала Сольвейг. Тут ее ткнула в бок вертевшаяся рядом полненькая девочка в очках, Сольвейг обернулась и увидела Драко.

— Па… профессор Малфой…

— Рад, что вы соизволили обратить на меня внимание, — холодно произнес Драко. — Насколько я могут понять, имеет место быть ругань в коридорах школы.

Гриффиндор…

— Это Люпин начал! — взвился блондин.

— Это правда Реми начал, — со страданием в голосе произнесла Сольвейг и гневно посмотрела на зашипевших сокурсников. Волчонок хмыкнул.

— Ваше обостренное чувство справедливости делает вам честь, — ледяным взглядом окинув дочь, произнес Драко. — Правда, вы только что наябедничали на своего друга… но это мелочи…

— Я не… — завелась Сольвейг.

— Гриффиндор наказывается на тридцать баллов за поведение мистера Кида, — перебил Драко. Мальчишка опустил голову так, что длинная челка почти закрыла глаза, и из-под волос посмотрел на Драко. — А Слизерин, — продолжил Драко, искоса глянув на блондина, — теряет пятьдесят баллов по вине мистера Люпина и мисс Поттер-Малфой. А теперь настоятельно рекомендую господам гриффиндорцам седьмого курса пройти в класс, потому что я не люблю, когда на мои уроки опаздывают.

После первого урока Снейп вызвал к себе Драко.

— Позволь поинтересоваться, Малфой, что, как ты думаешь, ты вытворяешь?

— В каком смысле? — удивился Драко.

— В таком! Драко, ты преподаешь подросткам! Ты думаешь, глядя на тебя, они могут учиться нормально?

— Да что я такого сделал? — возмутился Драко.

Снейп взял в руки перо и провел им по губам.

— Вот это как называется?

— О, Боже! — рассмеялся Драко. — Но я же не нарочно!

— И не нарочно тоже не надо. Потому что еще пара таких уроков — и ты не будешь знать, куда деваться от жаждущих девчонок и мальчишек. Особенно, конечно, мальчишек…

— Зануда ты, Снейп, — Драко подмигнул. — Небось знаешь, о чем говоришь?

— Убью, — спокойно пообещал Снейп.

— Вы мне так нравились тогда.

Тридцатилетний мужчина и юноша лет двадцати сидели в кафе, и младший из них размешивал трубочкой коктейль в стакане и, улыбаясь за занавеской золотистой челки, говорил.

— Наверное, вы это понимали, верно? Наверное, вам привычно нравиться… Вы очень красивы…

И он застенчиво посмотрел на своего спутника.

— Вы мне и сейчас нравитесь. — Мужчина усмехнулся. — Что здесь смешного?

— Ты очень молод, Джеми.

— Мне двадцать исполнилось недавно…

— Это не много. Почему бы тебе не поискать себе сверстника, а, мистер Малыш? Мне казалось, ты неровно дышал к мистеру Люпину-младшему…

Мальчишка кривится.

— С чего это вы взяли?

— Да так, видел кое-что…

На самом деле, это всего лишь напомнило Драко его самого и Гарри много лет назад. Ярость. Ненависть, что заставляет глаза светиться… Почему-то всегда кажется, что за подобным должно быть что-то большее…

Однажды он услышал их вопли — он шел из класса зелий к себе в кабинет и собирался повернуть за угол. Кричал, правда, только Джеми — Волчонок не срывался на крик никогда; чем острее была его ярость, тем тише становился голос. Наверное, боялся испортить свой музыкальный баритон.