Драко Малфой и Невозможное счастье - Джуд

Открыв дверь, Гарри увидел, что Сольвейг сидит перед зеркалом с недовольной миной, а Драко расчесывает ей волосы. Волосы у их дочери были длинные, до пояса, Драко не разрешал их стричь, на ночь не заплетал, так как считал, что это вредно, и поэтому утром только ему хватало терпения распутать свалявшиеся в колтун пряди (Сольвейг имела привычку ворочаться во сне, причем так, что иногда просыпалась ногами на подушке).

Они обернулись на скрип петель, и Сольвейг, взвизгнув, вырвалась у Драко из рук и налетела на Гарри. Драко же, наоборот, опустился на ее место, не выпуская расчески. Выражение его лица было совершенно неописуемо, и Гарри на мгновение подумал, что за такое не жалко ничего.

Потом, когда Сольвейг отпустила отца, Драко обнял его и на короткое мгновение уткнулся лицом в шею. Гарри готов был поклясться, что его коже стало горячо и мокро, но когда полусекундой спустя Драко поднял голову и отстранился, его глаза были сухи и насмешливы.

— Ты похож на дикобраза, — заметил он.

Драко очень повезло с растительностью на теле, в частности, на голове. Роскошная грива, длинные ресницы, идеальные брови — и никаких следов поросли на подбородке или под носом. Он никогда не брился.

Гарри же был из тех несчастных мужчин, которым борода и усы не идут категорически, а щетина меж тем требует бритья, по меньшей мере, раз в два дня. Если не каждый. Бриться Гарри не умел. Когда он пытался делать это самостоятельно, порезов на лице появлялось столько, словно он побывал в руках в стельку пьяного цирюльника. Поэтому брил его Драко — для этого Малфою приходилось вставать в полседьмого утра (отдать распоряжения насчет завтрака, приготовить Гарри одежду, разбудить Гарри — в лучшем случае на это уходило минут десять, — побрить Гарри, проследить, чтобы Гарри надел именно то, что приготовлено, а не свои любимые вытертые джинсы на полтора размера больше, проследить, чтобы Гарри позавтракал и вовремя вышел из дома), хотя ему самому не было никакой нужды не то что подниматься в такую рань, но и вообще вставать по утрам, и вообще, он был классической совой.

— Почему не существует Бреющих чар? — спросил однажды Гарри.

— Существуют, — возразил Драко, намыливая ему подбородок, — только я не умею их использовать. И тебе не советую. Если неправильно использовать Высушивающее заклинание, можно вызвать обезвоживание организма, так что я даже думать не хочу, что может быть, если неправильно применить Бреющее. И вообще, нечего использовать магию по всякому пустяку.

— Может, ты меня еще и мыть будешь? — спросил Гарри, когда Драко закончил бритье и согревал в ладонях крем, чтобы смазать подбородок Гарри.

— Я подумаю над этим, — с достоинством отозвался Драко.

Этим летом двоюродная сестра Драко, Серпентина Грюшон, вышла замуж.

Это был удар для графини де Флер. Ее внучка нашла себе маггла с невообразимой фамилией Козетт, вышла замуж за него тайком, не организовав ничего хотя бы мало-мальски похожего на свадьбу. Она даже собиралась отказать Серпентине от дома, но тут вмешался Ксавье. Он весьма умело провел разъяснительную работу, склонив на свою сторону Розу и Марго, а последней ничего не стоило убедить мать в чем угодно. Кроме того, главная слабость графини, шалопайка Ясмин, тоже была на стороне старшей сестры.

В августе должны были состояться торжественные смотрины нового члена семьи, и «супруги Поттер-Малфой» были в категорично-приказном тоне приглашены в Maison de Fleur.

— Bonjour, madame Cosette! — закричал Драко, едва завидев Серпентину. — Je suis tres heureux de Vous voir![6]

— Я тоже рада видеть вас, миссис Поттер, — по-английски ответила Серпентина. Гарри хмыкнул — Драко и Серпентина напоминали двух ядовитых змей, посаженных в одну коробку.

В доме немедленно началась суета и писк вокруг Сольвейг. Ясмин Грюшон, десяти лет от роду, но уже выглядящая как девочка-подросток, с синими волосами, гвоздиком в носу и бесчисленным множеством колечек в ушах, фыркнула на маленькую l'Anglaise[7] в белом ангельском платьице. Та показала ей язык.

Вечером этого же дня Серпентина и Драко курили на балконе. Затушив сигарету, молодая женщина неожиданно сказала:

— Знаешь, зачем я вышла за него замуж?

— Зачем? — спросил Драко.

— Чтобы убраться отсюда. Держись подальше от Имения де Флер, Драко, — добавила она, глядя в сад. — И держи подальше своего Гарри. Здесь все сгнило.

У Гарри Поттера и Драко Малфоя не было абсолютно ничего общего.

Гарри обожал свежий воздух и норовил постоянно оставлять окна открытыми; Драко страшно мерз и окна закрывал, упирая на то, что в доме отличная вентиляция, и незачем проветривать, особенно зимой.

Гарри обожал тыкву и тыквенный сок, литрами пил холодное молоко, жареное мясо на его вкус должно было быть доведено до состояния углей; когда Драко попытался приобщить его к японской кухне, Гарри заявил, что клейкий рис и сырая рыба омерзительны. То, что он называл «кофе» (быстрорастворимый порошок на кончике чайной ложки, огромная кружка, наполовину наполненная горячей водой, а наполовину — холодным молоком, и четыре ложки сахара) вызывало у Драко приступ тошноты одним своим видом. Гарри наотрез отказывался есть зелень и кашу, зато в неимоверных количествах поглощал картошку, и еще безумно любил перекусывать в маггловских Макдональдсах.

Драко же привык завтракать овсянкой, кофе пил натуральный, черный и без сахара, не выносил молоко и вообще все молочное, любил мясо с кровью, считал картофель и гамбургеры пищевым мусором и, по мнению Гарри, терял волю при виде суши.

Домовуха Винки, вынужденная готовить два разных ужина, не считая специальной еды для Сольвейг, периодически впадала в панику, портила еду и начинала выкручивать себе уши и жечь пальцы.

Драко курил — Гарри не выносил сигаретного дыма.

Гарри приносил летом домой полевые цветы — Драко начинал чихать.

Драко читал вечерами, сидя у камина — Гарри ныл, что ему скучно, а на предложение Драко что-нибудь почитать искренне недоумевал.

Гарри хотел поехать отдыхать в Калифорнию, в Диснейлэнд — Драко настаивал на Японии.

Драко любил хард-рок — Гарри слушал все подряд, включая Бритни Спирс, так что Драко временами хотелось выть. Если учесть, что Сольвейг по необъяснимой причине не желала слушать ничего, кроме классики, можно себе представить, какой бедлам царил в доме.

Наконец, Драко пил сорокалетний коньяк и французское вино — Гарри поглощал пиво или, еще хуже, ликеры.

Как-то раз Гарри мрачно сказал:

— Когда-нибудь ты бросишь меня…