Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Эван Хантер

на массачусетском поле в 1777 году, они положили на плечи винтовки, ожидая приказа открыть огонь по окнам, чтобы трассирующими пулями загнать Мирандо подальше в угол своей квартиры. Плачущий преступник — зрелище довольно печальное, и у всех этих храбрых доблестных воинов от такой сцены могло бы вмиг разорваться сердце — но таково было действие слезоточивого газа.

Взмахом руки лейтенант Бирнс подал сигнал открыть огонь. Все стекла были разбиты вдребезги, все оконные рамы разлетелись в щепки. Пули, казалось, инстинктивно выискивали относительно нетронутые части кирпичной кладки вокруг окон. На пожарную лестницу и тротуар градом сыпались увесистые осколки — красного кирпича. Неподвижный, как камень, Эрнандес был вес покрыт оранжевой пылью.

— О’кей. А теперь вступаете вы, — обратился лейтенант Бирнс к ожидавшим своего часа полицейским на улице. — Цельтесь в окна и стреляйте как можно чаще. Пли!

Тройные трассирующие пули при подлете к окну скручивались в спираль. Из квартиры донесся рев раненого зверя. Это кричал Мирандо. Сначала послышалось шипенье, затем показалось облако дыма, и вдруг, неожиданно, из окон стал разливаться слезоточивый газ. Заряды бешено мчались друг за другом словно обезглавленные крысы, извиваясь и корчась так, что никакая сила теперь не могла повернуть их назад. В воздухе стоял запах яблоневого цвета. Его тонким ароматом была пропитана вся улица. Проклиная все на свете, Мирандо ревел, бушевал, орал. На какое-то мгновенье он появился у окна, но автомат Томпсона, разнесший чуть ли не половину здания, загнал его в дальний угол. Вдруг прозвучал выстрел, затем послышалось шипенье и в воздухе повис не обычный дурманящий запах яблоневого цвета. Отскочив от одного из полицейских, Энди Паркер закричал:

— Идиот! Сумасшедший идиот!

ГЛАВА XIV

Иногда сами люди служат причиной несчастного случая и не надо винить их за это. С людьми такое случается нередко, а полицейские — те же живые люди, и, если ружье дает осечку, — налицо имеется свершившийся акт — ружье дало осечку и ничего тут не попишешь. И если заряд со слезоточивым газом, который по всем правилам должен взлететь в воздух, вдруг шлепается о землю и взрывается — это нелепая случайность. Наверное, Паркеру не следовало стоять слишком близко от стрелявшего полицейского. Но несчастный случай произошел. Паркер находился совсем рядом с ружьем, когда оно дало осечку. Он находился совсем рядом с зарядом, когда тот взорвался. Таким образом, прежде чем заряд отлетел в толпу, Энди Паркер получил отравление первой степени. Слезоточивый газ — это вам не «Шанель» № 5. Особенно, когда направлен вам в лицо. Паркер тут же почувствовал сильное жжение в глазах. Ничего не видя, он засунул руку в карман, проклиная на чем свет стоит того полицейского и отказываясь от судебного преследования за материальный ущерб. Вынув носовой платок, Паркер начал тереть им глаза, втирая еще глубже химическое вещество и таким образом усугубляя жгучую боль.

Крича как ребенок, с платком у лица, он, шатаясь, побрел в кафе. За его спиной слышались крики, вызванные отскочившей пулей, которая приземлилась в самой гуще народа. Люди начали кашлять. Бирнс подавал команды полицейским. Сейчас Паркер знал лишь одно: его лицо и глаза нестерпимо жгло.

— Луис! — закричал он. — Луис!

На ощупь он подошел к стойке.

— Луис, где ты?

Никто не ^отвечал. Отняв платок от лица, он попытался рассмотреть сквозь слезы хоть что-нибудь, но перед глазами были лишь неясные, расплывчатые очертания предметов и мерцающий свет.

— Луис! — снова позвал он. — Подай мне воды! Я ничего не вижу. — Его охватила паника. Почему Луис не отвечает ему? Почему он не хочет помочь? — Луис! Где же ты! Помоги! Подай воды! Луис! Луис!

С заднего хода магазина уже бежал обеспокоенный Луис.

— Que pasa[18]? — спросил он.

И Паркер крикнул:

— Где ты шляешься, старый болван?

При этих словах Луис замер как вкопанный. Дойдя до сознания, слова словно парализовали его. Вытянув руки по швам, он не отрывал взгляда от Паркера.

— Луис?

— Si.

— Ради бога, подай воды. Пожалуйста, подай воды.

— Si, — снова произнес Луис. Все еще не придя в себя, он направился к стойке.

— Поторопись!

Тем временем стрельба на улице прекратилась. Из разбитых окон квартиры вытекала огромная масса газа, которая повисла в неподвижном воздухе. Чертыхаясь, люди закрывали лица платками и ругали полицейских.

Луис принес чашку с водой. Паркер взял ее. на ощупь, дотронулся руками до краев и смочил глаза. Луис молча наблюдал за ним. Тяжело вздыхая, Паркер промывал глаза, повторяя эту процедуру снова и снова. Окончив, наконец, вытер носовым платком лицо. Луис все еще молча смотрел на него.

— Que pasa, maricon?[19]

— Ничего. — Луис устало покачал головой. — Ничего.

— Что произошло? — Паркер все еще ухмылялся. — Что произошло, cabron[20]? — в развязной манере продолжал допытываться Паркер.

— De nade[21], — ответил Луис. — Ничего.

— Ты сердишься на меня, что я накричал на тебя? Из-за этого? Знаешь, у меня глаза прямо полыхали огнем. Ты просто спас меня.

— Si, спас, — равнодушно произнес Луис.

Паркеру вдруг стало не по себе.

— Послушай, разве друзья не могут иногда позволить себе накричать друг на друга?

Немного помолчав, Луис ответил:

— Нет, Энди, я никогда не позволю себе обращаться грубо с другом.

За окнами слышался голос лейтенанта Бирнса:

— Мирандо? Ты слышишь меня?

— Что тебе нужно от меня, сукин сын? — откашлявшись, крикнул Мирандо.

— То же, что и раньше. Ты сдаешься? Или мы будем стрелять.

Последовало долгое молчание. Паркер быстро вышел из кафе, а Луис еще долго смотрел ему вслед.

— Черт возьми, что он там делает? — нетерпеливо спросил Паркер Кареллу. — Почему мы должны ждать? Бьюсь об заклад, ему нас оттуда не видно.

— Пит больше не хочет открывать огонь до тех пор, пока не убедится в его необходимости, — ответил Карелла.

— Дать отдых этому негодяю, когда мы сами можем расправиться с ним в два счета?

— А вдруг он опять начнет стрелять?

— Ну и что?

— Ты хочешь, чтобы пострадали безвинные люди?

— Я только хочу прикончить Мирандо.

— Хорошо, схватим мы его. А что будет потом?

— Что ты хочешь сказать?

— Когда окончится твой крестовый поход?

— Какого черта! Что ты…

— Ты все не можешь забыть тот день, когда тебя избили, Паркер.

— Избили? Когда?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Ну хорошо. Если хочешь знать, я этого никогда не забуду, — крикнул Паркер. — Это послужило мне хорошим уроком, приятель, и только олух…

— Каким уроком?

— Я понял, что никому нельзя здесь доверять, вот что…

— И еще ты научился бояться, — произнес Карелла.

— Что?

— То, что