Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Эван Хантер

— Как никогда.

— Мы откроем огонь сразу же, как только он выйдет на крыльцо. Стрелять будем ему в спину, но я не ручаюсь за этих болванов, которых вряд ли чему научили в полицейской школе. Так что, когда вы выйдете на крыльцо, постарайся сразу же спрыгнуть вниз.

— О’кей.

— Удачи тебе.

— Спасибо. — Помолчав, добавил — Ну, а вдруг он захочет помолиться?

Бирнс пожал плечами.

— У тебя есть четки. Пользуйся ими. — Немного помолчав, опять произнес — Удачи тебе.

— Давай быстрей начинай, пока я не пошел на попятную, — сказал Карелла.

Поднеся к губам мегафон, Бирнс дунул в него.

— Мирандо! — позвал он.

Никакого ответа.

— Мирандо?

Опять тишина.

— Может, он перерезал себе глотку, — заметил Карелла.

— Мирандо. Это лейтенант Бирнс. Ты слышишь меня?

— Слышу. Что у вас там?

— Я привел тебе священника.

— Где он? Пусть выйдет на середину. Я хочу посмотреть на него.

Кивнув Бирнсу, Карелла глубоко вздохнул.

Он медленно зашагал на середину улицы.

— Ты не увидишь его, если не выглянешь, — крикнул Бирнс.

Последовало долгое молчание. Неожиданно в окне показалась голова Мирандо. Не ^олее десяти секунд потребовалось ему, чтобы оценить ситуацию, и снова исчезнуть.

— Ну хорошо, — крикнул Мирандо, — пусть он поднимается ко мне.

— Не надо торопиться! — крикнул Бирнс. «Как бы его не спугнуть, — подумал про себя он. — Мирандо понимает, что мы не пошлем к нему священника, пока он не выполнит ряд требований. Он догадывается о наших предположениях, что это может быть ловушка. Ему известно, что мы не так наивны».

— Что такое? — спросил Мирандо.

— Священник останется на месте до тех пор, пока я не получу от тебя гарантий, — ответил Бирнс.

— Ну, начинается, — сказал Мирандо, и в толпе радостно захихикали.

— Да, Мирандо, представь себе, начинается. Не для того я посылаю к тебе человека, чтобы он служил тебе щитом, когда ты будешь убегать.

— Вы принимаете меня за подонка?

— Хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? — и опять в толпе пробежал радостный смех. На первый взгляд все выглядело вполне прилично. Никакого бессмысленного вздора. Всего лишь состязание в остроумии, как во всеми любимой телевизионной передаче.

— Ну хорошо, полицейский, что ты хочешь от меня?

— Первое: мы посылаем к тебе безоружного человека, который, как представитель Бога, настаивает на встрече с тобой с глазу на глаз. Я хочу, чтобы ты отнесся к нему с уважением.

«Бог простит меня», — подумал Бирнс.

— Ну хорошо.

— Второе. Я хочу, чтобы ты поговорил с ним о том, как он будет выходить от тебя. Я не знаю, для какой цели ты хочешь его видеть, и ничего не хочу знать. Но я требую, чтобы ты пообещал мне, что он выйдет целым и невредимым.

— Это все?

— Так ты обещаешь?

— Почему вы думаете, что я сдержу обещание?

— Это посланник Бога, Мирандо.

— О’кей, я обещаю.

— Отец, Вы все' слышали? — спросил Бирнс Кареллу.

— Все, — ответил Карелла.

— Можете входить, когда пожелаете.

Кивнув, Карелла еще раз глубоко вздохнул, направился к крыльцу и открыл дверь.

Опустив мегафон, Бирнс посмотрел на часы и попросил капитана Фрика найти ему четырех самых метких стрелков. После этого он начал про себя молиться.

ГЛАВА XVI

Если Вы сам Бог, Вам не мешало бы обратить внимание на все незначительные и мелкие события нашей действительности. Не на такие, например, как восход солнца или появление на небе звезд. И не на такие, когда вы гоните стадо туда, куда оно придет и без вас. Это все такие явления, которые происходят как бы сами по себе, не требуя вмешательства извне. Речь идет о самых незначительных событиях, которые так часто раздражают нас. И, если Вы сам Бог, Вы не вправе не замечать их. Конечно, чтобы совершить чудо, можно прибегнуть к чему-то таинственному. Ну, а если, с точки зрения простого обывателя, вышло не совсем так, он не вправе подвергать сомнению: в конце концов, Вы — Всевышний. Может, Вы задумали что-то необыкновенное, совершенно непонятное нам, бедным земным червям, и мы будем не в состоянии разгадать это еще многие десятилетия, а может быть, и века. Кто мы такие, чтобы задавать вопросы и все подвергать сомнению? Вы, Боги, имеете право на случайную ошибку.

А может, все это вам неподвластно, кто знает? Может быть, каждый день вы просто приводите в движение Вселенную, точно так же, как заводят часы, не обращая никакого внимания — бегут они или отстают, до тех пор, пока часы не остановятся совсем и не понадобится новый завод. И если тебе нравится управлять нами так, о Господи, никто не вправе задавать тебе никаких вопросов. Клянусь жизнью, о Господи.

Но иногда, прости меня, Боже, я не хотел тебя обидеть, иногда бывает такое, чего нельзя допустить и где необходимо твое вмешательство, надеюсь, ты меня понимаешь? Как в этом случае с пуэрториканской девушкой и моряком. Ведь это в твоей власти сделать так, чтобы у них было все хорошо. Возьмем, к примеру, Зипа и Куха, которые найдя ее, тащат домой к Альфи, и вдруг появляется, кто бы вы думали? Моряк! А что же произошло? А то, что он не пошел с этой проституткой Марж. Он хотел пойти, но тут же передумал. И вот он опять на той же улице, лицом к лицу с Чайной. Он смотрит на нее, она на него. Не отводя взгляда, они медленно идут навстречу друг другу. Понимание и терпение, которое можно прочесть в глазах моряка, переплетены с неподдельной страстью. «Я люблю тебя, Чайна». — «Я люблю тебя, Джефф». И вот уже все решено. Теперь переключим внимание на Зипа. Пожимая плечами, он говорит: «Как нажито, так и прожито». Неплохо, Господи? Отлично. Но все было совсем не так.

На улице творилось что-то невероятное. Толпа жаждала смерти, чьей — неважно. В этот момент ей было абсолютно все равно — убьет Мирандо или нет, а если убьет, то неважно кого — будь то священник, лейтенант, комиссар, майор, губернатор или сам президент. Им было наплевать — удастся ли полицейскому с крыши сделать удачный выстрел и попасть Мирандо между глаз. Единственное, чего им хотелось — чтобы все поскорее закончилось; неважно в чью пользу. Это была недоброжелательная, нетерпеливая и разгоряченная толпа. Им уже начинала действовать на нервы эта затянувшаяся игра, где число подач растянулось до четырнадцати. Десятая подача — полученное удовольствие, одиннадцатая — премия отличившимся, двенадцатая — отличный дивиденд, тринадцатая наводила на мысль о быстром конце. Наблюдать за игрой — всегда забавно, но