Куклы зазеркалья - Алиса Лойст

– Да, сошла с ума, моя милая. От этого никуда не деться ни тебе, ни мне. Мы просто созданы для того, чтобы быть вместе.

Руки интенсивнее начали гладить мое тело, немного развернув меня, Андрей впился губами в шею.

Я аккуратно убрала железку под тряпье и закрыла глаза, отрешаясь от остального мира.

«Мы шли по дороге и срывали цветы

И ты говорила о том, как ты

О, как ты жила без любви, без тепла

Без любви, без тепла…»11

Секунды мелькали на экране, безликая видеозапись показывала не очень интересное кино, но это для случайного зрителя.

Но они сидели, сосредоточенно следя за сменой серо-бело-черных картинок, искали знакомую машину.

Камера снимала под таким углом, что старые рельсы и машины, переваливающиеся через них, выглядели куце.

Переговорив с теткой Валерии Никульчиной, Глеб понял, что может рассчитывать на любой вид помощи, даже давление на начальство было в списке. Это было неплохо, главное, чтобы ее энтузиазм не помешал делу.

Переписку девушки в интернете он тоже изучил. В кафе наведались. Ее там помнили. Сценарий был тот же самый. Даже казалось, что он был там и видел, как девушка медленно идет к остановке, печалится, что свидание не удалось и тут ее сваливает удар по голове сзади. Если даже будут случайные прохожие всегда можно разыграть сценку из серии «милая, тебе плохо?» или «зачем же было так напиваться?». А потом укладывает ее на заднее сиденье, переставляет ноги через порожек, поправляет. И вот машина подпрыгивает на ухабах, делает крюк по городу и через переезд подъезжает к какому-нибудь из обветшалых зданий. Стекла там почти все уже выбиты, по помещению гуляет ветер и гоняет обрывки бумажек и другой мусор. Он волоком затаскивает обездвиженное тело внутрь, на бетонном полу в пыли остаются следы…

Знать бы только что это за обветшалое здание.

Наконец на экране появился интересующий их автомобиль. Значит, Валерия тоже, скорее всего, находится в гостях у маньяка. Чуть ранее они просмотрели записи за четверг. Эта же машина появилась и исчезла часа через полтора после того как Марина вышла из кафе.

– Ты узнал, на кого зарегистрирована машина?

– Да. На Плюснину Капитолину Георгиевну. И она ни по полу, не по возрасту не походит на нашего маньяка.

– Но это ничего не значит. Ее машиной могут пользоваться кто-нибудь из родственников или знакомых.

– Ага. Съезжу к ней тогда. Что ты там смотришь, Глеб?

– Совпадение фамилий.

– Бинго, и он найден. Ты что думаешь одни лохи вокруг?

– Нет. Но надежда умирает последней.

– У меня она умирает первой. И дальше работают только здравый смысл и логика.

– Прям…

Договорить он не успел, на столе среди бумаг завозился мобильник.

– «У меня зазвонил телефон.

–Кто говорит?

–Слон»12.

– Заткнись… – посмотрел на экран, номер неизвестен. – Да, слушаю… Да, помню, Семен Петрович… Ага, очень интересует…

Лицо его сначала выражало только несколько рассеянное внимание – мол, слушаю, слушаю, такая уж у нас работа – а потом изменилось.

– Да… Вы уверены? Сможете точно показать место? Нет, только направление, а там несколько зданий… Все понятно. Спасибо за информацию. Да, и, Семен Петрович, посидите дома на больничном. Так будет лучше. И вам тоже. До свидания.

Вова поглядывал на него с все возрастающим интересом и немного подрагивал бровями, выражая этим напряженное внимание к новому повороту событий.

– Оказывается это не слон, а наш бравый охранник. Что говорит?

– Очень интересные вещи.

– А поконкретнее нельзя?

– Дети у Капитолины Георгиевны Плюсниной есть?

– ГИБДД таких справок не дает.

– Так узнай!

– Не ори, а то я тоже заору. Узнаю. Все, ухожу от тебя, истеричка.

– Пока.

Было огромное желание поехать и проверить все, что рассказал ему Семен Петрович, но рано. Кому же принадлежит ip-адрес? Точно мужчине. Пора все проверить, а не сидеть и не устраивать истерику. Вова прав как всегда.

Веревка оказалась крепкой или железка наоборот тупой. Неважно. Дело продвигалось медленно. Или энтузиазма у меня не хватало.

Уставившись в выбоину на стене, так мне полюбившуюся мне в последнее время, я, натянув веревку, пилила ее. Скосив глаза, посмотрела – осталась половина.

Напряженная Маринина спина на соседней лежанке интересовала мало. Просто нужно было сделать это – допилить веревку. Решение было еще не совсем оформившимся. Но понятно, что любое человеческое участие, жалостливое чувство или напряженное, с примесью шальной надежды, ожидание собьет весь настрой.

Нет сил! Ни терпеть, ни продолжать борьбу, ни ждать, когда за меня примут решение другие. Есть только дикое желание быстрее прекратить все это. Сейчас – не ожидая нескольких дней, как было обещано.

Да и финал, приготовленный для нас – о, Боже, как патетично звучит «для нас»! – просто глупость, эфир, фантазия больного ума. Нет никаких «нас». Есть только странная, неуемная тяга друг к другу, как болезнь, зависимость. Вот правильное определение – болезненная зависимость.

И мне нужно лечиться. Только сначала устранить источник болезни.

Рука на мгновение остановилась… А ты уверена, что источник находится лишь в нем? А? может ты ничем не лучше. Нет, это он меня отравил своим ядом. А я нормальная, мне нестерпимо слушать все, что он говорит о себе и об это помешанном на скальпах очкарике.

И опять завозила туда-сюда. Скрип пружин, вздох, тяжелый такой, как бы говорящий «обрати на меня внимание». Все бабы одинаковы, не могут в одиночестве попереживать. Особенно, когда рядом есть особь способная выслушать. Снова вздох, «повернись, поговори со мной». Еще недавно именно так бы и сделала, но сейчас нужно сохранить настрой.

– Лера…

Голос был тихим, хриплым, усталым, вымученным… Готовность ко всему и примирение со всем, что может произойти – вот, что было в нем. Ох, как же я тебя понимаю. Но подожди, все скоро закончится, только не отвлекай сейчас.

– Лер, что ты там делаешь?

Я немного повернулась, чтобы показать ей веревку и орудие труда. Железка блекло сверкнула. Говорить не очень хотелось.

– И молчит… Черт, тебя подери!

– Смысл давать надежду, пока не перережу веревку.

Она закрыла лицо руками и, похоже, опять заплакала.

– Марин…

– Что? Я сейчас думала. Я никогда не говорила родителям, что люблю их. Всегда ненавидела семейные сборища, которые мама устраивает. Два стола вместе составляем, посуда у соседей в займы, куча народу. Как только мне исполнилось восемнадцать, то все разговоры начинаются с темы моего замужества. Как будто это самое главное дело в жизни выйти замуж и детей нарожать.… Все бы