Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

в спор, который был разрешен следующим образом. Король Гаральд Синезубый (936–985) велел испытать клирика раскаленным железом. Поскольку священнослужитель с честью выдержал испытание, "тем самым он доказал, что католическая вера заслуживает одобрения". Поэтому "король распорядился почитать богом одного только Христа" и приказал уничтожить идолы[555].

Подобное отношение язычников понятно. Ведь они поклоняются своим богам, но и не отрицают существование чужих богов. И если последние могут оказать практическую помощь, то их также могли почитать. Поэтому те же норманны, за пределами родины, поклонялись местным богам. "Христа они воспринимали как могучего витязя, правителя многих народов". Скандинавы часто принимали христианство, "убедившись в могуществе Христа, в удачливости поклонявшихся ему людей"[556].

Многие параллели приведенным здесь скандинавским воззрениям можно найти на славянском материале эпохи христианизации и даже в более позднее время. Некоторые наблюдения можно сделать и на материале VI–VIII вв. Например, потерпев неудачу в осаде Фессалоники, славяне "сами стали восхвалять Бога…"[557]. Как отмечалось выше, вряд ли это следует воспринимать как готовность креститься. Скорее всего, они вынуждены были признать, что "ромейские боги" на этот раз оказались сильнее "славянских". Тем не менее, подобное "превосходство" могло стать побудительным мотивом для крещения. Например, славянский мастер, придумавший хитроумное осадное сооружение, но потерпевший неудачу в его строительстве вследствие противодействия св. Дмитрия Солунского, лишившего его рассудка, "искренне уверовал в Бога и святого мученика Димитрия и был удостоен пречистого крещения"[558].

Известны случаи участия славян в культовых церемониях, посвященных иноплеменным богам. Например, болгарский хан Крум сделал из черепа убитого византийского императора Никифора чашу и заставлял пить из нее славянских архонтов[559], что являлось одним из важнейших ритуалов служения тюркскому богу Тенгри[560]. Известно также, что не только в славянском, но и в скандинавском мире отдавали дань признания руянскому богу Свентовиту.

Как бы там ни было, путь славянских народов к христианству был очень долгим и тернистым. Особенно упорствовали балтийские славяне. Гельмольд с полным основанием отмечал, что "среди всех северных народов одни лишь славяне были упорнее других и позже других обратились к вере"[561]. Еще в XII в. на значительной территории балтийских славян господствовало язычество, христианство насаждалось силой оружия, справедливо воспринимаясь местным населением как одно из средств их порабощения и ликвидации независимости.

Язычество, во власти которого находились славяне, закрепляло непримиримость в отношении иноплеменников. Напротив, христианство надэтнично по природе, однако более нетерпимо к иноверцам. Кроме того, христианство — более организованная и мобильная религия, стремящаяся к постоянному расширению своего ареала. Поэтому военно-политическая экспансия на славянские территории, осуществляемая христианскими народами и процессы христианизации (по крайней мере с VIII в.) были взаимосвязаны. Ситуация для язычества облегчалась тем, что у представителей светской власти меркантильные интересы часто преобладали над интересами веры, и нередко они готовы были закрывать глаза на языческие пристрастия славян, оказавшихся в орбите их влияния. Например, Карл Великий, немало способствуя крещению окрестных "варваров", охотно, "с Божией помощью" принимал под свою власть и язычников, в том числе славян[562]. Последних франки называли "нашими славянами"[563]. Не взирая на свое язычество, сражаясь с врагами Карла Великого, они одерживали победы с помощью веры "христиан и государя короля". И вознаграждал их Карл Великий "чрезвычайно, как они были того достойны"[564]. Спустя несколько столетий ситуация мало изменится. Духовенство будет жаловаться, что сугубо прагматичные интересы светской власти вредили делу христианства у балтийских славян[565].

Впрочем, впоследствии, приняв новую веру, славяне, если верить западноевропейским информаторам, становились одними из наиболее преданных последователей христианства. Например, мучительно трудно утверждалось христианство в Карантанском княжестве[566]. Однако со временем все изменилось. Гельмольд, живший в XII в., дает такую характеристику карантанцам: "… Это люди, преданные служению Богу, и нет народа более чем они, достойного уважения и более приверженного в служении Господу и в почитании духовенства"[567]. Когда в 1168 г. датский король Вальдемар, взяв Аркону, разрушил святилище Святовита, князь руян Яромир принял крещение. "Став христианином, он был столь же стойким в вере, сколь твердым в проповеди, так что (в нем) можно было видеть второго, призванного Христом", апостола Павла[568].

Как видим, отношение к славянам-христианам было прямо противоположным, чем к славянам-язычникам. И тот же Гельмольд не жалеет хвалебных и даже восторженных слов в адрес первых. Вместе с тем, христианизация целого ряда славянских народов становилась важным фактором ликвидации их независимости и ассимиляции.

Византийские и латиноязычные авторы VI–VIII вв. характеризовали славян, и в том числе их религиозные представления, со своих идеологических позиций. В этом плане в их взглядах было много общего. Вместе с тем, если для первых понятие "варвары" имело и конфессиональную (не христиане), и этнополитическую (не византийцы) нагрузку, то для вторых, прежде всего, конфессиональную (не христиане). Характерно, что вопросы миссионерской деятельности среди славян интересовали, в первую очередь, латиноязычных авторов. При этом если единичные акты крещения славян, отмеченные византийцами, являлись как бы следствием вмешательства божественных сил, то успехи западных миссионеров были результатом их личных действий, в условиях, когда "плод" для миссионерской деятельности "еще не созрел".

Незнание сути языческого культа приводило порою к забавным курьезам. Например, и византийские, и латиноязычные авторы отмечали сугубо языческий обряд "соумирания" жены с мужем (или чаще всего рабыни с господином), характерный для славян того времени, в качестве образца женской целомудренности и супружеской добродетели[569]. И впоследствии эти сюжеты будут присутствовать в литературе христианских народов для назидания соплеменникам и единоверцам.

Существует мнение, что славяне "не принуждали пленных отречься от своей религии"[570]. Однако, видимо, стать полноправным в славянской общине и добиться в ней высокого положения мог только принявший местную веру. Предполагать такой вариант побуждает ряд известий. Так, по сообщениям Феофилакта Симокатты, гепид, перебежавший от славян к ромеям и оказавший им неоценимые услуги, некогда принял христианскую веру[571]. Иными словами, автор говорит о его христианстве не в настоящем, а в прошедшем времени (правда, это сообщения можно трактовать и так, что гепид, бывший некогда язычником, стал христианином и остается им). Вместе с архонтом северов Славуном византийские агенты захватили и его сподвижника в набегах на греков, предводителя разбойников Христиана, отступника от веры[572]. В любом случае, проживавший на территории славянской общины должен был, так или иначе, признавать и чтить местные культы. В противном случае полностью стать "своим" он не мог.

Очерк 6. Сакральный вождь древних славян

Источники сообщают о многочисленных славянских вождях, предводительствовавших соплеменниками в боевых походах