Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

Там на стене в рамочках красовались иероглифы. По всему помещению были расставлены лежанки и кушетки. Пьеро был неприятно поражен видом людей, лежавших на полу на тонких матрасах. Они даже не снимали пальто. Они выглядели так, будто их подстрелили по дороге на работу. На лбах у них выступал пот. Они обнимали совершенно незнакомых соседей. Но в этом не было ни намека на любовное влечение плоти. В них еще билась искра сознания. Они еще пытались что-то подглядеть одним глазком. Они были похожи на маленьких детей, изо всех сил старавшихся не заснуть, чтобы до конца дослушать сказку, которую им читала мама.

Поппи нашла стопку из трех матрасов, сложенных как коржи бисквитного торта. Она купила трубку, прикурила и глубоко вдохнула. Потом передала трубку Пьеро, чтобы он сделал то же самое.

Он почувствовал зуд на спине прямо под лопатками. Ощущение становилось все сильнее. Ему надо было там почесать. Если бы он хоть кончиками пальцев смог коснуться того места, где чесалось, все бы прошло. Он попытался протянуть руку через плечо, чтобы почесать, но пальцы не доставали. Тогда он постарался дотянуться до чесавшегося места снизу, но и эта попытка закончилась неудачей.

Затем зуд превратился в болезненное жжение, причем боль усиливалась. Там определились две болевые точки. Они давили в спину все сильнее, сильнее и сильнее. Как будто под кожей его угнездилось что-то живое, и оно пыталось оттуда выбраться. Тут он почувствовал, как кожа его разошлась. И из-под нее с силой выпростались два крыла. Как только это случилось, Пьеро ощутил дивный покой.

Он пошевелил крыльями. Разве не были чудесны эти замечательные дополнительные конечности, которые могли вознести его в пространство таким восхитительным способом? Вся жизнь его до этого была будто ограничена стенками ящика, а теперь, наконец, он мог мчаться во всех направлениях.

Пьеро чудилось, что он летит. Все вокруг утратило материальность. Материи больше не было, осталась только энергия. Он взлетел над полом. Он парил под потолком. На жести потолка росли цветы. Лампочка обожгла его галстук. Предела его полету не существовало.

Он закрыл глаза и полетел. Пьеро уносило вдаль. Он знал, что надо определить свое место во вселенной, чтобы найти путь назад. Веки его стали как огромный, тяжелый бархатный занавес, поднять который было выше его сил. Может быть, он вылетел из окна прямо в Млечный Путь.

Когда действие героина прошло, крылья сложились и втянулись под лопатки. Он удивился тому, что крылья сами собой смогли убраться внутрь, если только что были снаружи. Но они исчезли.

20. У миссис Макмагон возникла идея

– О чем ты говорила с гувернанткой? – позже спросил Макмагон у жены.

– Ах, с Мари? Хотя на самом деле с Розой. Ты же знаешь, она любит, чтоб ее так называли.

– И дети ее так зовут?

– Конечно. Они делают все, что она скажет.

– Почему же тогда она не заставит их хорошо себя вести? Почему у всех людей дети как дети, а мы с тобой каким-то непонятным образом произвели на свет диких зверей?

– Ей, наверное, до этого просто нет дела. Или, возможно, она понятия не имеет, что они себя ведут как-то не так.

– Ты даешь ей слишком много свободы. Она не в силах с ней совладать. Она как маленькая собачонка, которую выпустили из клетки.

– У нее романтичная натура. Можешь себе такое представить? Мать ее родила и тут же вышвырнула за дверь, а она все еще верит в любовь.

– В кого же она влюблена? Она говорила тебе, как его зовут?

– Говоря о нем, она не называет его настоящее имя. У него какое-то дурацкое прозвище. Вообще-то его зовут Джозеф. Она говорит, что хочет его найти. Но при этом и не думает выходить за него замуж, просто собирается стать его любовницей. Она говорит, он может вставать на руки и ногами вертеть мяч. Она мечтает его найти и отправиться с ним в путешествие.

– Что ты слушаешь эти ее бредни?

– Они для меня как волшебная сказка.

– Она с ним как-то связана? У нее есть какие-то мысли о том, где его можно найти?

– Завтра я собираюсь пойти в приют. Это же так просто. Я спрошу там, куда отправили жить этого недоумка, а потом мы его навестим. Если он вдруг вспомнит, кто такая Роза, я дам ей доллар.

– Мне бы тоже хотелось взглянуть на это мифическое существо.

– Я все тебе о нем расскажу. Да, чтоб ты знал, я возьму машину.

Макмагон перехватил Розу, когда она возвращалась домой. Она несла корзину с хлебом и рыбой, купленными неподалеку на рынке.

– Не подходите ко мне. Не трогайте меня, – сказала Роза, как только его увидела.

– Не ходи домой.

– Почему?

– Моя жена все про нас узнала.

Роза упала на колени. Она стала рвать траву. Она выдергивала ее из земли с таким остервенением, как будто хотела наказать за непослушание.

– Я все только порчу! Что мне теперь делать? Что теперь со мной станется? Я разрушила вашу семью. Я же, в конце концов, сумела поладить с вашей женой. Ну почему, почему, почему я такая извращенка? Теперь-то я уж точно погибла. Если б вы только знали, какие безумные мысли у меня в голове!

Она легла на спину и раскинула в стороны руки, изображая муку мученическую.

– И дети, – продолжала Роза. – Они уже и так как безумные. Только, пожалуйста, не говорите мне, что и они что-то знают про нас. Они тогда совсем сойдут с ума. Они кончат тем, что будут убивать мелкое зверье. Они станут убийцами. И я, может быть, стану такой же на всю оставшуюся жизнь. В моей натуре заложен такой порок. У меня, наверное, будет сотня любовников – чудаковатых дегенератов. А потом кто-нибудь напишет обо мне жуткий роман.

Макмагон бросил взгляд на Розу, продолжавшую лежать навзничь. Она просто прелестна, подумал он. Ее поведение не вмещалось ни в какие рамки. Разве мог он устоять против блистательной нелепости ее спектакля? До этого момента его чувства к Розе ограничивались в основном извращенной страстью с последующей реакцией, в которой страх смешивался с отвращением: именно такие эмоции в нем вызывали отношения с любой женщиной. Ни одна из них не стала для него хоть на йоту загадочной. Эти чувства не могли ни покорить такого мужчину, как он, ни