Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

«Вчера мы получили несколько газет из Малаги, и я переписываю то, что мы прочитали в одной из них, – написала Мария Пикассо сыну 10 июля. – “Через несколько дней в Барселоне состоится свадьба прекрасной сеньориты Долорес Руис Пикассо, которая приходится родственницей нескольким уважаемым семьям в Малаге и знаменитому врачу из города Кондал”. Ты не можешь себе представить, как мы были счастливы, прочитав это!»{262}.

Мать и сестра Пикассо чуть ли не каждый день отправляли ему в Париж письма с подробными описаниями обручального кольца и свадебного платья, с различными попытками оказать давление и обвинить его. Читая эти сообщения, Пикассо словно слышал их обиженные голоса. «Ты мой единственный брат, и ты должен понимать, как мне будет грустно, если тебя не будет на свадьбе» (Лола, без даты); «Не пытайся делать вид, что тебе все равно, – ты обязан внести свой вклад в свадьбу сестры» (Мария, 2 апреля 1909 г.); «Если ты не приедешь на мою свадьбу, я буду чувствовать огромную пустоту» (Лола, 2 июля 1909 г.); «Как ты понимаешь, я не отказываюсь от денег, которые ты предложил. Напротив, они будут весьма кстати и помогут мне решить многие проблемы… Но, Пабло, только представь, что я чувствую! Может, ты все-таки приедешь?» (Мария, 10 июля 1909 г.); «Вчера я имела счастье получить твое письмо и чек! Я положу часть этих денег в сберегательный банк, чтобы они были в сохранности и ты при необходимости мог ими воспользоваться. Вот список свадебных подарков от семьи и драгоценностей. Еще столько всего нужно сделать! Я хотела узнать, ты точно не приедешь?» (Мария, без даты); «Мы получили твой чек вчера. Тысяча благодарностей тебе за него. И все же я хочу попросить тебя об одолжении: пожалуйста, приезжай на мою свадьбу» (Лола, без даты); «Что происходит, сын, почему ты не пишешь?» (Мария, 17 июля 1909 г.); «Папа рад свадьбе. Он, конечно, будет скучать по Лоле. Но на данный момент он держится молодцом». (Мария, 7 августа 1909 г.).

По мере приближения знаменательного дня (18 августа) давление на Пикассо усиливалось. Он проводил то лето с Фернандой в Орта-де-Сан-Жоан, в Каталонии, и легко мог сесть на поезд и за три часа доехать до Барселоны, но он предпочел этого не делать. Как объяснить это его решение? Вероятно, художник чувствовал необходимость сделать выбор между семейными ценностями и ценностями творческими. Его отказ приехать на свадьбу сестры можно рассматривать только как обряд посвящения – отделения от родового гнезда и интеграции в художественный мир, в мир абсолютной свободы. Пикассо хотел освободиться от архаичных ограничений семейных ритуалов и ослабить удушающую хватку матери. Он компенсировал это свое решение финансовой сделкой, фактически купив себе свободу. Он знал, что может добиться творческого прогресса только ценой эмансипации и интеграции. Тринадцатого мая 1909 года Пикассо посетил Барселону по пути в Орту. Вот что он написал оттуда Лео Стайну: «Я работаю, несмотря ни на что (хотя и не очень много). Я начал с двух пейзажей и двух фигур, но это все равно одно и то же. Я подумываю о том, чтобы сделать фотографии здешних мест и отправить тебе. Здесь очень красиво», – эти несколько строк в полном объеме демонстрируют решимость художника следовать по пути своего предназначения{263}.

В сентябре 1909 года благодаря неожиданным доходам от своего искусства Пикассо получил возможность переехать в очень хорошую квартиру по адресу: бульвар Клиши, дом 11. «Дорогой сын Пабло, – писала ему мать в своем первом письме, отправленном на новый адрес, – я пишу, чтобы выяснить, получил ли ты мебель. Если мебель дошла, то дай нам знать. Своим письмом ты успокоишь папу». А неделю спустя она прислала ему новое письмо. «Дорогой сын Пабло, мы получили твою открытку и рады узнать, что у тебя все благополучно. Папа вчера ходил в компанию по перевозке мебели, и ему сказали, что ты все уже получил 25-го или 26-го числа»{264}.

Вспоминая переезд художника в 1909 году в новую квартиру, Фернанда Оливье описала удивление грузчиков, когда те увидели разницу между старой и новой мастерской Пикассо. Один из грузчиков сказал: «Эти люди, должно быть, выиграли в лотерею!»{265}. На самом же деле, как поясняла Фернанда, «из старой мастерской почти ничего нельзя было вывезти, за исключением нескольких холстов, мольбертов и книг. Пикассо жил там в течение многих лет очень аскетично. Все его импровизированные попытки обустроить и облагородить мастерскую в “Бато-Лавуар” не добавили комфорта этому месту». Зато на бульваре Клиши Пикассо «работал в большой, просторной мастерской, ел в столовой, и ему прислуживала горничная в белом фартуке. А спал он в уютной спальне». Вот до какой степени все изменилось! И еще Фернанда описывала знаменитую мебель, которую сыну прислал из Испании Хосе Руис-и-Бласко. «За спальней, в глубине, находилась небольшая гостиная, в которой стояли диван, пианино и присланный отцом Пикассо вместе с другими прекрасными старинными вещами симпатичный итальянский комод, инкрустированный слоновой костью, перламутром и черепаховым панцирем».

Решение отца прислать сыну «симпатичный итальянский комод», несомненно, было признанием с его стороны, что Пабло никогда не вернется домой, и семья готова смириться с этим.

Исследуя этот период творчества Пикассо, когда художник разрабатывал новый универсальный язык живописи, одновременно решал вопросы с полицией, конфликтовал с родными и обустраивался в новой комфортабельной квартире, я не затронула еще один важный аспект его жизни – дружбу с Жоржем Браком. Но теперь пришло время рассказать и об этом, и еще о многих важных событиях лета 1907 года.

19

Дуэт революционеров-виртуозов… Пикассо и брак, брак и Пикассо

Часть первая: темы и вариации в духе Сезанна (1907–1910)

Часть вторая: взрыв и диссонанс (1910–1911)

Брак любил меня больше, чем все женщины, вместе взятые{266}.

Пабло Пикассо (из цитат Роланда Пенроуза[81])

Мы жили на Монмартре, виделись каждый день, разговаривали. В те годы мы с Пикассо думали о таких вещах, о которых никто никогда не думал, никто никогда не подумает и которые никто никогда не сможет понять. Мы думали о вещах, доставлявших нам много радости. Мы были как два альпиниста в одной связке, идущие на вершину горы{267}.

Жорж Брак[82]

Конец лета 1907 года. Пабло Пикассо и Жорж Брак. Эти два художника были практически соседями, оба жили в 18-м округе Парижа, на