Если бы подбородки могли убивать - Брюс Кэмпбелл

Я схожу с ума! Ничего не имеет смысла! Я не могу сосредоточиться ни на чем! Мои умственные процессы остановились! Я просто хочу, чтобы один день меня никто не отвлекал, но "Книга мертвых" (оригинальное название) не заканчивается!)

Хижина находилась в такой глуши, что мы никогда не задумывались, когда оставляли там все оборудование и ехали четыре мили «домой», чтобы пообедать или поужинать. Дорога стала такой непроходимой, что только дурак попытался бы что-то украсть – ну, мы так думали.

Вернувшись с позднего обеда, мы обнаружили, что многие наши инструменты пропали. Мы потеряли: циркулярную пилу, дрель и бензопилу. Ирония была в том, что камеру Arriflex, стоимостью 20 000, которая стояла там же, никто не тронул. Ценность довольно субъективна, особенно в сельском районе Теннеси. Инцидент заставил нас оставлять каждую ночь охранника в хижине после окончания съемок. Счастливчику приходилось дрожать на твердом полу возле слабенького огня пока кто-то не освобождал его следующим утром.

Как только наша защита стала максимально низка, мы столкнулись с неописуемой субстанцией, известной как чили Гуди. Мы вернулись в дом для «ланча» (в два часа дня), и обнаружили мистера Гуди, храпящего на кресле перед телевизором, окруженного обертками от шоколадок. Когда мы поинтересовались, где же наш ланч, он сонно указал нам на плиту.

Дейв: Вы, ребята, тяжело работали шесть или семь ночей, поэтому я сказал:«Приезжайте домой и я приготовлю вам настоящий обед» . Я приготовил чили – это насыщенное мясом блюдо, три или четыре фунта говядины, и я кинул немного ягнятины и бобов,, и очень много красного перца и соуса Тобаско, и сезонних овощей. Все придут домой, а у меня еще есть хлеб с сыром и сметана, и это словно настоящий обед, и все будут голодны и будут есть как животные.

Брюс: Вот тут и началось самое интересное...

Дейв: Я пошел спать и когда проснулся следующим утром, то увидел Сэма. Он спал, положив голову на стол. Ты лежал под...

Брюс: Я был под столом.

Дейв: Ты храпел, а Роб отрубился на стуле.

Брюс: Никто не мог сдвинуться с места после этой еды...

Дейв: Я разбудил всех и Сэм повернулся ко мне и сказал: «Ты накачал меня наркотиками и изнасиловал, да?»

И словно это было недостаточно плохо, осталось так много еды, что нам пришлось есть ее следующей ночью и случилось тоже самое – две ночи работы коту под хвост из-за Чили Гудмана. С Гудманом мы никогда не знали, что именно получим в качестве еды. Одной ночью он перепутал порошок для выпечки с содой и нам пришлось есть «пиццу-торт». Большинство выбросило свои порции в камин.

Когда погода ухудшилась, тоже самое случилось и с Гуди. Через какое-то время он просто отказался приносить еду в хижину.

Дейв: Дорога стала слишком сколькой.

Брюс: Да что ты говоришь, Дейв.

Дейв: Я буду оставлять ее в начале дороги. Да пошло оно все на хуй. Мне насрать. Вы не платите мне столько, чтобы я приносил ее прямо к вам...

Брюс: Конечно, как тебе удобно. Нам бы не хотелось, чтобы ты пропустил сериалы...

Жизнь в доме стала сюрреалистичной. Том Салливан спал в прачечной. Очевидно, его вполне устраивала идея угнездиться среди горы неделями нестиранной одежды съемочной группы. В конце концов, ужасная вонь стала распространяться из комнаты. Мы тайно обсуждали гигиену Тома, но кто-то видел как он принимал душ пару недель назад, поэтому это не мог быть он...не так ли? После того, как Том вернулся домой в Мичиган, мы обнаружили источник вони: разлагающиеся куриные кости, которые он использовал в нескольких сценах.

Однажды ночью, часа в три, Сэма разбудил жуткий ветер, нашептывающий из окна его спальни. Как преданный режиссер, которым он и являлся, он немедленно растолкал нашего звукооператора Джона Мейсона.

Сэм: Я разбудил Джона и попросил записать звук, потому что он был уникальным и пугающим.

Брюс: И ты получил пару минут этого или что?

Сэм: Ага, мы много раз использовали этот звук в фильме. Я поверить не мог, что он был естественным – он звучал так ненатурально.

Реальность кусается

Наш телефон в задней комнате так часто роняли на пол, во время съемок, что, чтобы позвонить или принять звонок нужно было постоянно удерживать деликатный рычаг на месте, чтобы связь не обрывалась. Одной жуткой ночью, когда мы снимали сложную сцену, я получил загадочный звонок.

«Пляжный домик Джо, кто вам нужен?», - ответил я, предполагая, что это звонит Гуди, чтобы пожаловаться на что-то.

«Кто это?» - поинтересовался раздраженный голос.

«А кто спрашивает?», - парировал я, не узнав голос звонившего.

«Брюс, это папа. Когда ты возвращаешься?»

Я потер глаза и попытался пошутить:

«Никогда. Тут слишком весело»,

«Хватит заниматься ерундой. Ты слышал что-то о своей матери?», - спросил отец необычайно твердым тоном.

«Нет, а что?»

«А то, что ее тут нет. Я не знаю, куда она пошла или когда собирается вернуться».

«Что ты имеешь в виду?»

«То, что сказал», - он был больше печален, чем взволнован.

«Ну, ладно, Боже, я не знаю, папа. Думаю, я буду дома через пару недель. Не уверен. Что происходит? У вас все в порядке?»

«Не знаю. Поговорим, когда ты вернешься».

«Ладно. Пока, пап. Папа?»

Было слишком поздно... телефон сам отключил звонок.

На домашнем фронте, о существовании которого я даже не знал, выросла голова гидры. Все это было слишком сложно осознать, поэтому я вернулся на съемочную площадку и позволил вылить на себя ведро крови.

Это конец! Вроде как...

В конце концов, аренда нашего дома истекла и нам пришлось выехать. Очевидно, на этот дом были большие планы – он должен был стать сельским борделем. Судорожно собирая вещи и оборудование, мы заметили новые, блестящие латунные кровати новых постояльцев – стыдись Библейская полоса, стыдись...

Последние пять дней съемок уставшая съемочная группа – все пятеро – жила в хижине. Чтобы не замерзнуть, мы жгли всю мебель, которая больше уже не понадобилась бы. Оставались еще дневные и ночные сцены, поэтому спать особо не удавалось, но нас это не беспокоило - убраться побыстрей из Теннеси, вот что было самым важным.

По своей абсурдности ничего не может