Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

костей. Ничего не хочу так сильно, как принять горячую ванну, лечь на мягкую постель и выпить что-нибудь покрепче. Искренно говоря, я не настроен выслушивать ваши оправдания верности Ланкастерам. Поэтому, я могу пощадить нас двоих в отношении просьбы, которая не должна произноситься ... или выслушиваться?'

Мэр оцепенело кивнул, столь озадачен он оказался необычным ответом, осознав, что случилось бы, поставь он подобный вопрос перед Эдвардом.

При этом Эдвард почти улыбался, весомо подведя черту: 'У меня нет намерения подвергать город разграблению. Ваши опасения - беспочвенны и не делают мне чести. Я в конфликте с домом Ланкастеров, а не с населением Йорка'.

Он оглянулся на обращенные к нему напрягшиеся лица, заметил зарождающуюся радость и отыскал для них улыбку, сказав при этом: 'Вы доказали, что можете хранить верность своему монарху. Как вашего господина, это едва ли может разочаровать меня, правда?'

Когда он смог снова заставить слышать себя, то совершил еще один шаг, предложив господину мэру сопровождать их всех в город.

Наблюдая за собирающейся впереди толпой, пробивающейся через барбакан (сооружение, подкрепляющее защиту входа в город) в то время, как церковные колокола начали звонить по всему городу, выгоняя мужчин и женщин на улицы, подтвердить для себя произошедшую отмену казни, Уорвик бросил взгляд на брата, тихо произнеся: 'Не худшее начало, Джонни. Здесь более, чем достаточно ланкастерских недовольных, - спровоцировать беспорядки, но найдутся и другие, кто вспомнит острие меча у горла и то, что мы решили отвести его неокровавленным'.

Джон кивнул. 'Тем не менее, я пережил парочку неприятных минут. Он так отчаянно нуждался в мишени, нуждался в ком-то, кого можно укорить, что я боялся, - он может выплеснуть свою боль на Йорк. Видит Бог, это была самая очевидная мишень!'

'Думаю, та же мысль промелькнула и в моей голове', согласился Уорвик, затем усмехнувшись. 'Однако, мне следовало знать его лучше. Эдвард - хороший парень, Джонни. Храни его голову, когда он размышляет. Его характеристика до сегодняшнего дня была почти совершенной! Странно... Я сражался бок о бок с Недом, делил изгнание, напивался с ним, вместе предъявлял требования на корону, и это первый раз, когда я видел его действительно потрясенным. И Эдвард выглядел... странно!'

'Если считаешь, что вынесешь за одно утро два таких потрясения, Дик, то честно признаюсь тебе, когда я проезжал через эти чертовы ворота в первый раз, то тоже почувствовал, не лучший день в моей жизни настал сегодня'.

Уорвик бросил на Джона странный взгляд. 'Просто вопрос дисциплины, Джонни. Ты видишь только то, что позволяешь себе видеть, - вот и весь секрет. Сейчас, взгляни на ворота и представь там Тома или Неда, не важно, и посмотри на Эдмунда, Христе, парень, естественно, тебя вывернет! В данный момент я вижу только - '

'Не думаю, что хочу это знать, Дик', поспешно отреагировал Джон и выдавил кислую улыбку. 'Скорее всего, ты прав, но, если когда-нибудь моя голова украсит собой Миклгейтскую заставу, то предпочитаю, чтобы мои любимые люди так философски к этому не относились!'

Уорвик рассмеялся, - из всех своих родственников больше всего он любил брата. 'Буду иметь в виду!'

Посмотрев вокруг, Уорвик потребовал лошадь. 'Ну, мне лучше проследить за ходом казней для нашего юного кузена, короля. И, надеюсь, тогда мы направимся в собор святого Петра - совершать приношения и слушать мессу...'

В течение считанных минут он отдал необходимые распоряжения и вернулся к брату, уверенный, что приказы окажутся выполнены быстро и без оплошности. Все люди, служившие Уорвику отличались дисциплинированностью, надежностью и большинство из них - были лично ему преданы. Он платил щедрее, чем любой другой господин в Англии, и его гербовая эмблема - медведь и обструганный кол - создавала завидный социальный статус своему носителю. Сейчас Уорвик вновь нашел разорванную нить недавнего разговора, заметив: 'Нед сообщил, что намеревается остановиться у францисканцев, мы найдем там угол и тебе тоже, Джонни. Не у них ли гостила и французская девка? Не исключаю, после нее могли остаться отравленные напитки или, что похуже, целые винные бочки, как прощальный подарок нашему кузену, королю'.

'Думаю, она останавливалась в монастыре святой Марии", отсутствующе ответил Джон и повторил: 'наш кузен, король'.

'Что?'

'Наш кузен, король', отозвался Джон. 'Ты знаешь, Дик, что дважды в разговоре использовал эту фразу?'

'И?'

'Я не совсем уверен. Но, считаю для меня допустимее было бы, скажи ты - король, наш кузен'.

Уорвик взглянул на брата, рассмеявшись.

'Христе, мне не хватало тебя, Джонни, в эти прошедшие шесть недель! Надо ли объяснять, без чего было особенно плохо? Без сумрачного облака, захватывающего все вокруг тебя, словно подол одежды!'

Все еще смеясь, он легко вспрыгнул в седло, пустив скакуна в легком галопе через Миклгейтскую заставу. Уорвик не смотрел наверх, проезжая сквозь ворота, как и не оглядывался. Джон Невилл какое-то время смотрел на брата, потом улыбнулся сам себе и, поднявшись на собственного коня, последовал за ним.

Глава шестая

Дарем 

Декабрь 1463 года

К Рождеству северный пограничный замок Бамбург капитулировал перед йоркистами. Осада длилась больше месяца, и в последние дни угодившие в западню ланкастерцы были унижены до необходимости есть собственных лошадей. Но таким образом они лишь растянули свои мучения. Конец был неизбежен. Маргарита находилась в Шотландии, она не имела сил, чтобы прийти на помощь Бамбургу. На рассвете рождественского дня штандарт Эдварда с солнцем в зените сиял белым и золотым над зубчатыми стенами замка, и Джон Невилл, к этому времени ставший лордом Монтагю, официально принимал сдачу крепости от имени Йоркистского короля.

Генри Бофор, герцог Сомерсет, уже