Девушка из колодца - Рин Чупеко

полиция обнаружила четыре трупа, которые стали «ужасающими» жертвами неизвестных в настоящее время лиц. Полиция подтвердила ранние сообщения о том, что жертвы, по всей видимости, были не только утоплены, но и сильно изувечены. Это одно из самых страшных убийств в Японии за последние несколько лет.

– Все четверо были учениками местной средней школы. Власти разыскивают еще двух учеников, которых в последний раз видели с жертвами. Эти двое до сих пор числятся пропавшими без вести. Других заявлений пока не поступало, но мы обязательно сообщим вам новые подробности, как только получим информацию от полиции.

Жертвы, по всей видимости, были не только утоплены, но и сильно изувечены.

Владелица магазина вздыхает.

– Нынешняя молодежь, – печально говорит она по-японски с сильным акцентом. – Уже не та, что раньше.

Келли, которую охватывает дрожь, находит в себе силы кивнуть.

Они пересаживаются на другой поезд, который, как объясняет отец Тарквиния, доставит их в Нохедзи – городок еще меньший, чем Хатинохе. Зимы здесь долгие, прерываемые лишь коротким прохладным летом. В окрестностях ощущается легкий холодок, хотя снег еще не выпал. Отсюда они преодолевают последнюю часть пути до Симокиты. Келли беспокоят непомерные сборы, которые платит отец Тарквиния, но того не волнуют расходы, так что он уверяет девушку, что она ему ничего не должна. Когда они отъезжают от станции, Тарквиний уговаривает отца осмотреть поезд. Новые виды так воодушевили мальчика, что на его щеках появляется румянец.

Келли отклоняет приглашение. Она не привыкла к постоянному движению современных локомотивов и хочет восстановить силы. Когда Тарк и его отец уходят, Келли смотрит в окно, за которым леса сменяются зелеными насаждениями, а после сельскохозяйственными угодьями, пока весь этот круговорот не повторяется вновь. Она наблюдает, как люди убирают рис в полях (пятьдесят восемь человек) или пасется крупнорогатый скот (семьдесят девять голов). Издалека видны миниатюрные очертания небольших рыбацких лодок (их сорок), вырисовывающиеся на фоне сверкающих вод залива.

Келли поворачивает голову и замечает, что я сижу прямо напротив нее.

Я никогда не бывала в северной части Японии, но сельская местность, покачивание соломенных крыш и бескрайние поля знакомы мне больше, чем серые каменные небоскребы и искусственная игра красок в Токио. Это напоминает мне о доме.

Жизни, которую я когда-то вела.

Возможно, из-за этого чувства спокойствия я не являюсь ей ужасной онре[13], бесформенным комком волос, рваного хлопка и кожи. Вместо этого в окно смотрит юная девушка в простом домотканом кимоно. Мои волосы собраны в пучок, темные глубины глаз стали нежно-карими, а бледное лицо приобрело розовый оттенок. Между отвратительным призраком, образ которого я так долго носила, и обычной девушкой, которой я когда-то была и чей облик теперь вернула, пусть и ненадолго, поразительная разница. Какое-то время я молча продолжаю смотреть на то, как мимо проносятся деревья и рисовые поля. Поезд мчится вперед, а я ожидаю, когда же Келли сделает первый шаг.

– Тебя ведь зовут Окику?

Не оборачиваясь, я киваю.

– Та самая Окику из замка Химэдзи?

Я киваю еще раз.

Некоторое время Келли молчит. Полагаю, живым трудно разговаривать с мертвыми.

– Это ты убила тех парней, о которых сегодня говорили в новостях?

Я улыбаюсь.

– Зачем ты это делаешь?

Она знает ответ, но хочет услышать его из моих уст.

Наступает долгая пауза, прежде чем я, к собственному удивлению, отвечаю с тоской, которую, как мне казалось, больше не чувствую.

– Я любила своего господина, – говорю я едва слышным шепотом. Это не ответ на ее вопрос, но я так давно хотела сказать это вслух, что правдивость этих слов успокаивает меня.

– Ты убила этих людей из-за него?

– Я служанка. У меня была простая жизнь. Счастливая. Я любила своего господина, не надеясь на взаимность. Но он предал меня, отдал на милость своему вассалу. В тот момент я поняла, что потратила свою жизнь впустую, любила недостойного человека. Я умерла, сожалея. Но так и не смогла уйти.

– Тарк болен… Это твоих рук дело? – В голосе Келли явно слышится обвинение.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

– Нет, – отвечаю я, злясь, что такая мысль вообще пришла в ее голову. – Я бы никогда не причинила ему вреда.

Келли, поверив в мои слова, снова замолкает.

– Как я могу помочь тебе?

– Ты ничего не можешь сделать. Только я.

Еще одна пауза.

– Я забираю их, – наконец произношу я, удивленная силой собственного гнева, – потому что они не заслуживают жить.

– Почему ты помогаешь нам?

Я наконец поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. Я не знаю, что она видит. Каллиопа Старр – странная девушка, раз решилась встретиться со мной лицом к лицу. Любой другой испугался бы на ее месте. Но я часто замечаю, что странными людей делает именно то, чего нет у большинства других.

– Потому что не хочу, чтобы с тобой или Тарквинием что-то случилось. Потому что я…

Я замолкаю, не зная, как объяснить. Разве что признаться, что у меня нет определенных причин, за исключением того, что я не хочу, чтобы она или ее кузен умерли. Вместо этого я смотрю на свои руки.

Келли сглатывает.

– Я не знаю, что делать. Мне известно лишь то, что Тарквиния использовали, чтобы связать какого-то… какого-то призрака, а тайна отмены этого ритуала скрывается в Осорезане.

– Ты веришь, что он заслуживает жить?

– Конечно! – восклицает застигнутая врасплох Келли.

– Тогда мы не такие уж разные.

За этим следует еще одна пауза.

– Прости, если напугала, – говорю я, озадаченная внезапной неуверенностью в собственном голосе. – Я не привыкла к… этому. Я нечасто общаюсь с живыми.

Келли, глядя на меня, моргает, а затем неожиданно начинает смеяться.

– Прошу прощения, – выдыхает она. – Просто… ну, у нас обычно все наоборот.

Келли снова хихикает. Я не совсем понимаю, что тут смешного, но все же пытаюсь улыбнуться в ответ. Возможно, она видит на моем лице вовсе не улыбку, потому что сразу же становится серьезной.

– Я… я хотела бы кое-что узнать. Почему ты не смогла защитить Йоко от той, другой женщины… женщины в черном?

Молодая девушка съеживается от того, как внезапно меняется выражение моего лица, от того, как темнота заливает мои глаза, от того, как моя кожа обвисает и вздувается, от того, как волосы тускнеют и закрывают мои щеки. Не самое приятное зрелище – наблюдать, как молодая девушка превращается в мертвеца. Келли не сделала ничего плохого, просто я вспомнила, что у меня есть незаконченное дело с существом в черном, с духом, который стремится причинить им вред. Мое истинное «я» смотрит