Загадки священного Грааля - Николай Павлович Дашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хучер допускает пользование со стороны Мапа латинской книгой Грааля, но только ограничивает содержание ее, представляющееся ему не столь сложным, как Полену Парису. Ниже мы позволим себе высказать сомнение в том, чтобы Мап имел перед собой и такую латинскую книгу, а пока заметим, что, во всяком случае, схема и идея фабулы Грааля в том виде, в каком мы застаем ее в большом романе о Граале, принадлежали единичному вымыслу поэта.
Вникая в тенденции романа, можно усмотреть, что идея, проникающая этот памятник от начала до конца, могла возникнуть, если только это не случилось в период борьбы национальной бриттской церкви с римской, – в правление Генриха II.
Мы привели уже мнение П. Париса, по которому Генрих II пригласил Мапа взять сюжет для романа в латинской книге Грааля не столько для угождения гластонберийским монахам, сколько для приобретения новых аргументов против динария св. Петра и других претензий римской церкви.
Такой повод в написании романа, явившегося, несомненно, по желанию Генриха[210], в высшей степени вероятен.
Роман о Граале Мапа вовсе не благочестиво-поучительная поэма. Через оболочку исторического повествования, обставленного значительным количеством посторонних эпизодов, ясно сквозит тенденция показать особность происхождения всей британской церкви и провести мысль, что основатель ее, Иосиф Аримафейский, и его сын получили отличающееся от обыкновенного освящение и были возвышены над всеми христианами, и что следующая иерархия, ведшая от них начало по благодати[211], была выше других иерархий. Одним словом, романист желал утвердить самостоятельность британской церкви[212].
Сообразно с этим придумано и расположено и все содержание повествования.
Британская церковь выводится в романе не из Рима, а с Востока. Даже значительная часть простых членов этой церкви пришли оттуда. Обстоятельство весьма замечательное – что возле Иосифа сгруппировалось целое общество, в котором и мужчины, и женщины. Иногда это общество называется прямо народом. Картина странствования его запечатлена библейским колоритом. Несение Грааля и его обстановка напоминают несение Скинии Завета, странствование окружавших Грааль – странствование израильтян, Иосиф – Моисея[213], история с Moïse – историю Дафана и Авирона, питание спутников Иосифа в лесу – питание израильтян в пустыне перепелами и манной. В случае бедствий последовавшие за Иосифом обращались к нему так, как израильтяне обращались к Моисею, и Иосиф беседовал с Богом подобно Моисею. Иосиф говорит нередко по внушению Бога, который заправлял всем в судьбах общины, если не лично повелевая, то возвещая приказания через ангелов[214]. В некоторых случаях Иосиф уподобляется Аврааму: как последнему, так и Иосифу Господь обещал даровать землю, в которой должно было жить его потомство (lignée). В романе сообщается довольно подробно о выходе общины из восточных стран[215] и не говорится ничего о связи ее с какими-нибудь другими церквами; их как будто и не было, апостолы игнорируются, и община держится как-то одиноко. Как и де Борон, Мап ввел в свой роман Петра, но у английского романиста последний занимает второстепенное положение в сравнении с Иосифом. Божественный глас возвестил Иосифу-сыну: «Я испытал тебя и признал более чистым и более свободным от естественных грехов, чем возможно представить смертное существо. И так как я знаю, что ты лучше, чем ты сам думаешь – поелику я знаю тебя отрешенным от алчности, свободным от уныния и гордости, чистым от всякого коварства, непричастным страстям и исполненным целомудрия – вследствие этого я желаю, чтобы ты принял из моих рук самый высокий дар, какой только может смертный иметь; ты один получишь его из моих рук, и все, которые будут иметь его потом, получат из твоих». Потом Господь сказал Иосифу: «Я желаю теперь, чтобы ты получил обещанную тебе высшую милость: это – таинство моей плоти и крови, и его увидит открыто мой народ, ибо я желаю, чтобы все могли свидетельствовать пред королями и графами о виденном помазании, совершенном мной над тобой для поставления тебя верховным по порядку за мною пастырем моих новых овец, т. е. верховным епископом моих недавно обратившихся христиан. И подобно тому как мой верный раб Моисей водительствовал и управлял сынами Израиля в силу данной ему власти, так и ты будешь стражем этого моего народа. Ибо они узнают из твоих уст, как они должны будут служить мне, как им исполнять новый закон и хранить веру». Иосиф был торжественно посвящен в епископы Самим Спасителем в сослужении ангелов[216]. Мимоходом романист замечает, что тут впервые было употреблено епископское облачение и получила начало должность trésorier (казначея. – Ред.). Вообще роман относит ко времени Иосифа несколько церковных установлений. Все эти подробности, хотя выступали в романе, должны были, при популярности последнего и при тогдашней легковерности, иметь значение в тот век.
Из сказанного видно, насколько легенда о Граале или – правильнее – об Иосифе Аримафейском проникнута у Мапа антиримскими тенденциями.
Сразу может показаться, что для Мапа было весьма удобно примкнуть к Гластонберийской легенде. Положив ее в основу своего повествования, он имел бы за собой не какую-то никому неведомую книгу Грааля, а предание, которое было признано подлинным даже в королевской грамоте, и не подрывал бы авторитета Гластонберийской легенды[217].
Но, вникнув поглубже, нельзя не заметить, что для Мапа было не совсем невыгодно заменить эту легенду той, которая выставлена им самим. При развитии последней цель Мапа достигалась гораздо лучше. С точки зрения Мапа, для него невозможно было ограничиться временем и личностью Иосифа Аримафейского и было необходимо продолжить истории и показать, что и на последующие поколения перешло, благодаря непрерывному существованию основанной в Британии церкви, освящение, дарованное насадителю ее. Мап хотел представить, что церковь, основанная Иосифом и его спутниками, охватила все Британские острова. Наконец, романист желал привязать эту фабулу к Артуру (для чего, увидим далее). Приступая к письменному изложению своего замысла, Мап нашел готовую легенду об Иосифе в Гластонбери, но с ней не соединялись претензии, какие хотел связать с нею Мап. По этой легенде, Иосиф Аримафейский окончил свои дни на острове, данном миссионерам царем-язычником,
