Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

один из организаторов выступления Высоцкого в Торонто Лев Шмидт: «Потом уже он рассказал в перерыве за кулисами, что в зале сидит какой-то “мордатый дядя” и записывает все его реплики. “С таким ухо надо держать востро!” — шутил Высоцкий. Он знал, откуда берутся такие зрители, — “назвался представителем ‘Беларусьтрактора’, а на самом деле был прислан КГБ”»[1727]!

71. «Мне кто-то на плечи повис»[1728]/1; 39/.

72. «Все равно, чтоб подраться, / Кто-нибудь находился» /1; 376/.

73. «Не догнал бы кто-нибудь, / Не почуял запах!» /2; 148/.

74. «Кто — кричит, кто — ездит в ступе, / Кто — летает на метле» /1; 593/.

75. «Кто кричит: “Ну то-то же! / Поделом, нахлебники! / Так-то, перевертыши! / Эдак-то, наследники!”»/1; 290/.

76. «Люди, власти не имущие! / Кто-то вас со злого перепою, / Маленькие, но и всемогущие, — / Окрестил “безликою толпою”!» /4; 132/.

77. «Я при жизни не клал тем, кто хищный, / В пасти палец» /4; 8/.

78. «Быть может, возмездие кто-то принес, / Рассвет по глазам полоснул, словно залп» /5; 534/.

79. [Быть может, кто-то] И кто-нибудь следит за тем, / Чтоб счастье было кратко» (АР-2-208).

80. «Гляди — красотка! Чем плоха? / Но не одна, а кое с кем… / Ее, закутанный в меха, / Ласкает томный манекен» /4; 368/.

81. «Но кто-то пришел в соболях и бобрах, / Сказал вместо “Здравствуйте” — “попка — дурак”» (АР-1-138).

82. «Знать, по злобному расчету / Да по тайному чьему-то / попечению / Не везло мне, обормоту, / И тащило баламута / по течению» /5; 467/.

83. «Кто-то песню стонал и гармошку терзал /4; 228/.

Сравним в песне «Один музыкант объяснил мне пространно…»: «Но кажется мне, — надоело гитаре / Звенеть под его залихватский мотив!» /1; 482/, - и в «Песне микрофона»: «Сколько лет в меня шептали про луну, / Кто-то весело орал про тишину, / На пиле один играл — шею спиливал. / А я усиливал, усиливал, усиливал…» /3; 111/.

84. «Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул» /3; 60/.

85. «Пропуск спросют / Те, кто надо» (АР-14-146).

86. «А коль за кем недоглядят — / Есть спецотряд из тех ребят, / Что мертвеца растеребят, / Натрут его, взъерошат, взъерепенят» /4; 470/.

***

Начало 1976-го года ознаменовалось в творчестве Высоцкого созданием ряда крупномасштабных произведений, имеющих самое прямое отношение к нашей теме, и в первую очередь — песней «Гербарий».

Вместо растений в этом гербарии находятся живые насекомые (сниженный образ всех людей, населяющих Советский Союз), «приколотые» живьем. Вместе с ними «приколот» и лирический герой, являющийся там единственным «.двуногим».

Стихотворение строится на трех оппозициях: 1) я — власть (последняя представлена в образе зоологов); 2) я — остальные люди (если быть точным: я-человек — они-насекомые); 3) мы (я и все остальные) — власть.

С самого начала лирический герой предстает «приколотым к дощечке» и лишенным возможности пошевелиться: «…А я лежу в гербарии, / К доске пришпилен шпилечкой, / И пальцами до боли я / По дереву скребу».

Здесь в несколько видоизмененной форме повторяется мотив насильственной несвободы из «Приговоренных к жизни» (1973): «Нас обрекли на медленную жизнь — / Мы к ней для верности прикованы цепями». Там — «цепями», в «Гербарии» — «шпилечками», что по сути одно и то же.

Рядом с героем находится множество «насекомых», которых он в детстве «ловил <…> копал, / Давил, но в насекомые <…> сам теперь попал».

Советская власть относилась к людям как к насекомым, и жутковатый образ гербария «величиной во всю страну» как нельзя лучше показывает атмосферу эпохи. Вместе с тем «насекомые» уже вполне привыкли к такой жизни и довольны своим положением.

Источником песни явились разговоры с Михаилом Шемякиным: «Вначале после моих рассказов, во что могут превратить нормального человека психотропные препараты и длительное принудительное лечение, Володя хотел написать опять же — “злую и смешную” на тему превращения человека в подобие растения или овоща. И песня эта должна была называться “Гербарий”. Были даже сочинены первые куплеты к “Гербарию”, вспоминается несколько строк из них: “Человеком он был, а растением стал, / Удушен, засушен в гербарий попал… / А слишком умные товарищи / Ну превратились просто в овощи!”.

Но когда по моей просьбе Высоцкий проведал одного моего приятеля, сидящего в больнице хроников в “овощеобразном состоянии”, он был настолько потрясен увиденным, что песню на эту тему решил не писать. Вместо этого написал песню о людях-насекомых. А название песни осталось прежним, хотя речь идет не о представителях флоры, а, скорее, все же о представителях фауны»[1729].

Обратимся к тексту песни.

Попав в гербарий, лирический герой констатгфует:: «Кругом жуки-навозники / И мелкие стрекозы», — что явно восходит к песне «Случаи» (1973): «Иные — те, кому дано, — / Стремятся вглубь и видят дно, / Но как навозные жуки и мелководные мальки». В «Гербарии» же лирический герой сам оказывается «намеренно причисленным к ползучему жучью», то есть к тем самым жукам-навозникам. А еще через некоторое время он видит, что «оводы со слепнями / Питают отвращение / К навозной голытьбе», а значит — и к нему самому, поскольку он причислен к жукам-навозникам (причем еще в «Песне мужиков», написанной в 1967 году, говорилось: «Куда ни глянь — / Всё голытьба»). А про навоз шла речь в стихотворении «Я скачу позади на полслова…» (1973), где лирического героя связали и бросили в «хлев вонючий на настил» (вариация гербария-несвободы): «Встаю я, отряхаюсь от навоза». И именно поэтому: «Мы гнезд себе на гнили не совьем!» («Приговоренные к жизни», 1973), хотя «лужи высохли вроде, / А гнилью воняет» («Схлынули вешние воды…», 1966).

Навоз, как и гниль, является метафорой советской действительности: «На жиже, не на гуще, мне гадали» («Я был завсегдатаем всех пивных…», 1975), «.Линяют страсти под луной / В обыденной воздушной жиже» («Упрямо я стремлюсь ко дну», 1977), «Пылю по суху, топаю по жиже» («Реальней сновидения и бреда…», 1977), «Сочится жизнь — коричневая жижа» («К 15-летию Театра на Таганке», 1979), «Я скольжу по коричневой пленке» (1969). Приведем также анекдот, рассказанный писателем Юрием Кротковым, в 1963 году бежавшим из СССР: «Советский ад. Писатели и деятели искусства, стоя по горло в навозной жиже, курят. Пробегает черт и начальническим голосом кричит: “Перекур кончился! Становись на голову!”»6[1730].

Итак, лирического героя «задвинули в наглядные пособия», поскольку он особенно интересен и странен для властей: «Но подо мной написано: / “Невиданный доселе”». Похожий мотив встречался в стихотворении «Я тут подвиг совершил…»