Судоверфь на Арбате - Владимир Александрович Потресов

замечали, смотрели на нас с легким испугом и быстро шли прочь, время от времени все же оборачивались.

— Может быть, кого-нибудь опять запустили, — предположил Филимон.

— Ну конечно, будут тебе каждый день запускать, — не согласился я.

— Дублеру-то тоже полетать хочется, — засмеялся Слава. — Эх, ребята, до чего наука дошла! Ведь без этого полета я бы физичку ни в жисть не уговорил. Она так и сказала: из-за праздника.

А город и впрямь был праздничным — Москва готовилась к встрече с первым в истории космонавтом.

КОСТЕР У РЕКИ

Учительница пения Инесса Аркадьевна остановилась под навесом перед школьными дверями, внимательно осмотрелась, взялась за ручку двери, но та в этот момент резко распахнулась, и на Инессу Аркадьевну двинулось членистое, зеленовато-бурое, хрипло сипящее чудовище. Учительница вскрикнула колоратурным сопрано и отскочила в сторону. Чудовище между тем выкатилось из двери и оказалось Мишей Булдаковым, толкавшим перед собой связку спальных мешков.

Миша, одетый в телогрейку, огромные болотные сапоги и франтоватую кепочку, опустил связку, посмотрел на Инессу Аркадьевну, расцвел всей своей губастой физиономией и пожелал учительнице доброго утра.

— Миша, почему ты в таком виде, ведь сегодня урок пения? — строго спросила быстро пришедшая в себя молодая учительница.

— Это нас не касается. — Вокруг Мишиного рта залегли жесткие складки, он присел и подхватил тяжелую связку.

— Это почему же? — Розовое личико учительницы покрылось гневным румянцем.

— Разрешение директора, — независимо ответил Миша и засеменил в дальний угол двора.

Тут только Инесса Аркадьевна увидела гигантскую кучу всевозможного барахла, из которой торчали весла, свернутые палатки, ведра, топоры, рюкзаки и прочая утварь, необходимая в туристских походах.

Школа наполнялась учащимися. Одноклассники подходили, отпускали всевозможные остроты по поводу рукотворной горы имущества, которая продолжала неуклонно расти.

Находили, что это мы, конечно, здорово придумали — пойти в поход: ведь целый день не учиться. Правда, уверяли, что они свое возьмут. Первого мая, когда мы будем в лесу, да еще неизвестно, какая ожидается погода, а они уж точно расположатся у голубого экрана вне всякой зависимости от капризов природы.

Для нашей школы майский поход превратился уже давно в традицию. В отличие от летних экспедиций, состав которых подбирался долго и тщательно, на майские праздники мог пойти любой желающий, при условии, конечно, если он достанет байдарку и заранее известит о своем намерении. Такие походы были своего рода пропагандой водного туризма, а поскольку маршруты в основном оказывались несложными, позволяли ребятам отлично отдохнуть.

Администрация школы всячески поощряла такие начинания, помогала с транспортом, участникам похода предоставляли возможность даже прихватить дополнительно учебный день, при условии, что не будут возражать учителя. Особое умиление старых преподавателей и директора вызывало то, что с нами нередко отправлялись бывшие выпускники школы, которые впервые пристрастились к водному туризму много лет назад, ходили в походы с Александром Сергеевичем еще на тяжелых гребных шлюпках, создавали знаменитый школьный водно-туристский лагерь на Пестовском водохранилище, известный не только у нас в стране, но и за рубежом, по примеру которого затем, как грибы, стали появляться лагеря по берегам подмосковных рек и водохранилищ.

Несколько бывших выпускников поехало с нами и на этот раз. Держались они пока отдельной группкой, поглядывали снисходительно, хотя отлично понимали, что без нас им век не собраться в такую поездку: у кого производственная необходимость, у кого домашние сложности. А здесь попробуй не отпусти: традиция — почти вечер встречи!

Но все — и старшие и мы — прекрасно знали, что стоит только выгрузить байдарки на берегу, как разница в возрасте не будет иметь никакого значения. Здесь нет патриархов — только друзья!

Медленно пятясь, во двор школы въехал грузовик. Шофер в лихо сдвинутой на затылок кепке стоял одной ногой на подножке, открыв дверцу кабины и обернувшись назад. Другая его нога оперировала педалью газа.

— Хорош!

— Стой!

Машина почти уперлась задним бортом в нашу гору. Быстро открыли замки. Двое ребят прыгнули в кузов.

Почему-то погрузка и разгрузка всегда происходят с невероятной скоростью. Времени до электрички еще вполне достаточно, однако каждый стремится ухватить какую-нибудь вещь потяжелее, да еще не одну, и, путаясь в лямках, спотыкаясь, тащит в машину.

По всей видимости, здесь сказывается рабское, почти языческое отношение к технике, которая не должна стоять ни минуты, а если она стоит, да еще долго, то кто ее знает — может, потом вообще не поедет. Поэтому надо скорее успеть, пока не передумала.

Водитель достал большой кусок брезента.

— Это чтобы милиция не приставала. Как заберетесь в кузов — накройтесь. И чтобы тихо. Особенно на светофорах…

И вот уже машина, последний раз мигнув стоп-сигналами при выезде на Садовое кольцо, влилась в вереницу своих рычащих сородичей и тут же пропала из виду.

Мы с Лешей остались одни.

— Да, влипли мы с этой олимпиадой. Уж лучше бы сразу на первом туре завалили, — сказал он.

Дело в том, что буквально накануне позвонили из роно и объявили: второй тур математической олимпиады, в которой мы должны участвовать, состоится как раз в день отъезда.

— Сейчас приедут на вокзал, сядут в вагон, Володька гитару настроит…

— Не трави душу. Давай лучше пройдемся. Вон погода какая хорошая и времени достаточно.

В школе на улице Чайковского, где должна была проходить олимпиада, мы резко выделялись на фоне аккуратных мальчиков и девочек, которые собрались здесь с самыми серьезными намерениями.

Один юноша с выпуклым лбом и в непременных очках, вцепившись в какой-то учебник, налетел на Лешу и, оттолкнувшись от него, ошалело старался понять, что же произошло.

— Ну ты, Лобачевский, — обидно сказал Леша, —