Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

Брюнетка улыбнулась и помахала рукой.

– Привет, – отозвалась я кротко, мечтая провалиться сквозь землю.

– Наша подружка Кэнди сказала, что видела тебя здесь с Келланом Кайлом. Это

правда? – взволнованно спросила Тина, еле сдерживая ликование.

Сразу быка за рога – ладно, так тому и быть.

– Мм… Да, правда.

Она просияла, а ее приятельница хихикнула:

– Да ты что! Ты его знаешь?

Я мысленно скривилась. В самом деле – знала ли я его?

– Да, он мой сосед по квартире.

Брюнетка, Женевьева, хлопнула меня по плечу:

– Да брось!

Тину, казалось, сию секунду хватит удар. Взяв себя в руки, она подалась ко мне, как

будто мы вдруг стали закадычными подругами.

– Напомни, как тебя зовут?

Я не представлялась, но спокойно ответила:

– Кира. Кира Аллен.

– Ага, Кира, ну так скажи – вы с Келланом, типа, встречаетесь? – бесстыдно спросила

Женевьева.

Внутренне содрогаясь, я посмотрела на настенные часы и прокляла профессора за то,

что именно сегодня ему вздумалось опоздать. Не глядя на Женевьеву, я объяснила:

– Нет. Он дружит с моим парнем.

Пожалуй, это оказалось ближе всего к истине. Я не знала, что было между нами с

Келланом… особенно теперь, но мы точно не «встречались».

Мое заявление привело их в полный восторг, словно я перестала быть препятствием.

Я успокоилась и странным образом немного расслабилась. Можно было и догадаться, что

мнимая звездность Келлана будет преследовать меня, но я не подумала об этом и искренне

не хотела, чтобы кто-то копался в наших отношениях. Даже я не могла в них разобраться.

Чем меньше обо мне будут думать, тем лучше.

– Черт! Он такой крутой! – воскликнула Женевьева. – Давай расскажи нам все-все-

все, поподробнее!

– Да не о чем говорить… Он просто обычный парень.

Да, очень сексуальный парень, который утром вел себя как козел, но в целом

обычный. Мне не приходило в голову, что им сказать еще, а делиться известными

пикантными подробностями совершенно не хотелось.

Я искренне предпочла бы сидеть и молча слушать профессора, который наконец

появился и собирался начать лекцию, но девчонок ничуть не заботило его присутствие.

Только не в моем обществе: в их глазах я была шпионкой, окопавшейся близ рок-божества.

Они понизили голоса, но продолжали пытать меня на протяжении всего занятия.

Сперва я их просто игнорировала. Они не унимались. Тогда я попыталась ответить на

некоторые вопросы попроще, в надежде, что они удовлетворятся. Есть ли у него подружка?

По-моему, нет. Во всяком случае, я никого не видела. Играет ли он на гитаре с утра до

вечера? Да. Поет ли он в ду́ше? Да, поет. Сказав об этом, я слегка покраснела, и они

прыснули. Есть ли у него брат? Нет. Я нахмурилась. Нет, он совсем один. Где мы живем? В

Сиэтле. На этот вопрос я ответила не без сарказма. Я не собиралась давать им адрес. Какие у

него трусы – боксеры или плавки? Понятия не имею. Я знала, но не хотела сообщать им об

этом. Он всегда такой крутой и горячий? Да. Я вздохнула, думая о его неизменно

безупречном виде по утрам, когда сама я смахивала на зомби… Ну, кроме одного раза.

Девицы снова раскудахтались. А голым я его видела? На этот вопрос я точно не собиралась

отвечать, и мое молчание позабавило их, – возможно, они расценили его как согласие и были

правы.

Я опять посмотрела на часы. Боже, прошла лишь половина лекции. Тут я поняла свою

ошибку. По моим расчетам, после ответа на пару невинных вопросов они должны были

успокоиться и отстать. Однако теперь, когда я раскрыла рот, они не собирались прекращать

беспощадную пикировку. Их явно порадовало мое молчание насчет наготы Келлана, и они

принялись развивать эту тему. Какое у него тело – классное? Ни слова в ответ, однако в уме

пронеслось: «Более чем». А целуется он хорошо? Снова тишина, но я припомнила: да, черт

возьми, он знал свое дело. А «этим самым» мы занимались? Ни звука, конечно, и я молилась

про себя – только бы не покраснеть.

По их напору я внезапно смекнула, что они спрашивали не для себя. Конечно, им

тоже было интересно, но пытали они меня ради Кэнди – зондировали мои отношения с

Келланом. Я даже усомнилась, что они вообще числились в моей группе, а не просто

последовали за мной в аудиторию.

Я вспыхнула гневом и принялась игнорировать все последующие вопросы, как

пустячные, так и предельно интимного содержания, заставлявшие меня краснеть. Об этом

вообще не спрашивают при первом знакомстве. Когда лекция наконец-то закончилась и

слушатели потянулись к выходу, я испытала колоссальное облегчение и спешно собрала

вещи под градом заключительных вопросов, оставшихся без ответа.

Спокойно – ну, почти спокойно – извинившись, я пулей вылетела за дверь. В спину

мне бросили: «Эй, ты куда? Следующая пара будет дома?» Снова смех. Как же бездарно

прошло мое занятие. Я не собиралась отвечать на такого рода вопросы о человеческой

сексуальности.

* * *

На следующее утро Келлан повел себя еще несноснее: его не оказалось на кухне…

Его даже не было дома. Он отсутствовал и накануне, когда я вернулась с занятий. Подумать

только – его не было и тогда, когда мы с Денни легли спать. Меня немного уязвило то, что

утром мы не встретились: он не потягивал кофе, не читал газету, не улыбался мне. За время

разлуки с Денни я начала просыпаться раньше нужного лишь для того, чтобы видеть эту

картину. Эта мысль немного встревожила меня, но я отогнала ее. Теперь уже не важно. Той

нашей дружбы уже нет. По сути, нет уже никакой дружбы. Занявшись кофе, я проглотила

слезы.

Денни проснулся чуть позже и быстро собрался на поиски работы. Я тоже

подготовилась к университету, и он поцеловал меня на прощание. Коль скоро Денни

вернулся, я не думала, что Келлан будет и впредь отвозить меня на занятия, особенно

учитывая наш холодный разговор на кухне, но мне было грустно стоять на остановке в

ожидании автобуса. Я скучала по нашим поездкам. Может быть, его отчуждение было к

лучшему. Может быть, я слишком привязалась. Теперь, когда Денни снова здесь, это

казалось неуместным. Конечно, между нами с Келланом вообще произошло много

неуместного.

Мы почти не виделись дома, но в баре мне было не укрыться. Не успела моя смена

толком начаться, как вся четверка явилась и направилась к своему столику. Келлан

проигнорировал меня и пошел сразу к Рите взять ребятам пива. Странно, но это меня задело.

Что, мне теперь и обслуживать его нельзя? Он перегнулся через стойку и криво улыбнулся, а

Рита взъерошила ему волосы. Это меня тоже рассердило, когда я вспомнила, что и с Ритой

мы во многом уравнялись. От этой мысли меня слегка затошнило, и мне пришлось

отвернуться, чтобы не видеть их воркования.

Я направилась к Дженни, которая рассчитывала столик. Отбросив личные проблемы,

я справилась у нее, как прошел вечер.

– Эй, Дженни, я ведь даже не спросила про твое свидание.

Дженни, руки в боки, направилась к бару. Я вздохнула про себя, осознав, куда она

движется. Наш разговор был в разгаре, и я не могла не идти за ней следом, хотя Келлан все

еще флиртовал с Ритой у стойки. Да о чем они говорят? Господи, не здесь ли он был? Они

что – встречаются?

– Полная катастрофа.

Дженни рассказывала о свидании, и я заставила себя сосредоточиться на ее словах, а

не на своей ужасной догадке. Дженни приблизилась к Келлану, и я держалась чуть позади,

стараясь не смотреть на его безукоризненно очерченную спину.

– Кира, он оказался редким занудой. Я чуть не заснула лицом в ризотто.

При звуке моего имени Келлан чуть повернул голову. Он посмотрел на Дженни, а

потом зыркнул на меня. Дженни мельком взглянула на него:

– Привет, Келлан.

Он вежливо кивнул, но ничем не выделил мою персону. Дженни продолжила рассказ:

– Тогда я сказала, что уже поздно, и даже не пошла в клуб.

Дженни отвернулась и быстро передала Рите заказ. Та немного рассердилась,

лишившись внимания Келлана, и с ворчанием принялась за дело. Дженни обратилась лицом

ко мне, тогда как Келлан уперся взглядом в стойку, слегка наклонив голову, будто

прислушиваясь.

– Симпатяга, но… – Дженни постучала себя по голове. – Шариков не хватает.

Келлан улыбнулся и как будто постарался сдержать смех, развеселившись ее

замечанием. Во мне зажглась надежда: быть может, его хандра исчерпана и он снова будет

милым. Вновь сосредоточившись на Дженни, я произнесла: