Ураган соблазнов - Жасмин Крэсуэлл

Монашки учили ее, что надо быть тактичной, послушной и благоразумной. Они не объяснили, как должна вести себя жена, открывшая для себя неверность своего супруга. Шесть недель любви полностью выветрили из памяти уроки монашек.

Ссора с мужем могла перечеркнуть условия брачного договора, поставить под удар ее родину, если король закроет морские пути для португальского флота. Каталина встала, прошла через комнату к своему секретеру и, обмакнув перо в золотую чернильницу, одним росчерком вычеркнула из списка ненавистное имя. Упавшая слеза образовала кляксу на том месте, где значилась Барбара Палмер. Дрожащей рукой она вернула список королю.

— Первые пять дам вполне устроят меня.

Король рассматривал бумагу с каменным выражением лица, ничего не говоря. Он наполнил кубок красным вином и залпом выпил. Он сидел без движения. Каталина поняла, что это холодное спокойствие страшнее любого взрыва эмоций.

Наконец он заговорил твердо и жестко.

— Я надеюсь, мадам, что вы измените свое решение. Я желаю, чтобы все шесть дам были допущены в ваши покои.

Каталина гордо вскинула голову, но отвела от него взгляд.

— Ваше величество, конечно, знает, что это привилегия королевы выбирать себе фрейлин, допущенных в ее опочивальню. Я настаиваю на своих правах в этом деле. Я не желаю, чтобы графиня… — она не произнесла ее имени, — указанная последней в вашем списке, служила мне.

— Я уже обещал ей эту честь, — ответил король холодно, — и я не привык нарушать свои обещания.

— Вы также обещали уважать мои желания. — Каталина старалась сдержать рыдания. — Разве можно назвать уважением решение короля допустить в покои королевы свою любовницу?

Слова были сказаны, правда вышла наружу.

Карл даже не двинулся с места.

— Кто наболтал вам о моей связи с графиней? — спросил он тихо, но от его слов веяло гробовым холодом.

— Моя мать, королева Португалии.

— В таком случае, ваша мать совершила большую ошибку.

— Почему же, ваше величество? Без сомнения, королева, моя мать, хотела предупредить меня о грозящих неприятностях. — Каталина почувствовала, что, несмотря на все ее старания сдержаться, слезы побежали по ее щекам. Она, которая покинула Лиссабон без единой слезинки, сейчас не могла сдерживать душившие ее рыдания.

Король протянул ей салфетку.

— Мадам, прошу вас, вытрите слезы, я не могу видеть плачущую женщину. — Тон его стал намного мягче.

Эта перемена в его настроении еще больше расстроила Каталину, слезы потекли обильным потоком.

— Моя мать взяла с меня слово, что я… я не потерплю даже упоминания имени… этой женщины. Она предупреждала меня, что я должна уберечь вас… от объединения каких-либо политических фракций вокруг вашей любовницы.

Циничная улыбка появилась на лице короля.

— Правда, мадам, если в этом вся ваша проблема, это не повод для слез. Смею вас заверить, что никакие политические деятели не группируются вокруг графини Каслмейнской или любой другой дамы моего двора. — Карл поднялся, оторвал салфетку от ее лица и сам вытер с щек остатки влаги. Затем он взял ее руку и поцеловал.

— Кэтрин, постарайтесь запомнить, что я очень отличаюсь от других монархов, мой характер и привычки сформировались в иных условиях, чем у большинства принцев крови. Если вы станете любить меня таким, каков я есть, вы значительно облегчите себе жизнь здесь.

— Мне очень трудно вас понять, — все еще всхлипывала Каталина. — Вы мой муж… и у меня нет большого опыта супружеской жизни.

— И у меня тоже нет такого опыта, так что мы с вами в равных условиях.

— Мы с вами равны и по другой причине. Вы — король, а я — дочь короля.

— Верно. Но вас учили добродетели и целомудрию. А я на собственном опыте учился искусству выживания. В этом наше главное различие. Мой характер, плох он или хорош, формировался в условиях войны, в годы тяжелой ссылки.

— Мой отец тоже боролся за свой трон, испанцы и сегодня отказываются признать независимость моей родины. Восстания и нашествия стали постоянными атрибутами нашей истории. Возможно, я понимаю вас лучше, чем вы думаете.

— Возможно, так. — Карл пожал плечами. — Тогда не мучайте себя мыслью, что вы должны защищать меня от каких-либо политических влияний, якобы исходящих от женщин, которых вы считаете моими любовницами. У меня много капризов, и я способен на безрассудство, но не на слепоту, никто не может мною манипулировать. Вопреки предупреждениям вашей матери, уверяю вас, ни одна женщина не сможет так подсластить свои поцелуи, чтобы я не почувствовал запах опасности в ее объятиях. Не собираюсь готовить законы или назначения в своей кровати, как бы красива и обольстительна ни была моя любовница. Дела государства будут решаться в моем кабинете, а не в спальне.

Каталина готова была ему поверить, но сейчас ее волновало другое. Она стала слышать не только то, что он говорил, но и то, что он умолчал. Из его слов выходило, что графиня Каслмейнская останется его любовницей, а если не она, так другая женщина займет ее место. Сладкие иллюзии счастливого брака стали рассеиваться под напором грубой реальности.

— Ваше величество, кого вы больше любите, меня или вашу любовницу? — Каталина не удержалась задать мучавший ее вопрос, хотя безумно боялась ответа.

Карл изящно поклонился на французский манер.

— Мадам, вы моя королева и, естественно, занимаете важное место в моем сердце.

Вежливый, хотя и уклончивый, ответ немного успокоил ее. Каталину устраивала мысль, что Барбара Палмер или другая его любовница могут дать ему лишь временное наслаждение, они могут даже родить от него детей, но только она будет королевой. Их скрепляют вечные, благословенные церковью узы брака, и она родит ему наследника трона.

Мысль о сыне окончательно успокоила ее. Когда она станет матерью наследника, ее положение при дворе будет гораздо более устойчивым. Она должна торопиться, это ее долг.

Каталина смиренно посмотрела снизу вверх на короля и, тщательно выговаривая слова, произнесла по-английски:

— Карлс, ме-не холодно, обними ме-еня!

— Что такое? Вы тайком от меня учили английский? — Это было так необычно, что она сама заговорила на его языке, Карл был доволен, но все же ему пришлось перейти на испанский. — Извините меня, огонь потух в камине, дорогая. Не хотите ли лечь в постель. Обещаю вам согреть вас. — Карл обнял ее за талию и повел к кровати.

— Я хо-о-чу лечь в по-о-стель, — сказала Каталина по-английски, очень гордая одобрением короля.

Карл рассмеялся, и, хотя в его смехе появились некоторые оттенки отчуждения, которых не было раньше, Каталина обрадовалась возможности восстановить их прежние отношения, наполненные радостью и любовью. Она прижала головку в его груди, и он ласково потрепал ее волосы, подхватил на руки и положил на кровать. В ней проснулся любовный голод, когда она смотрела, как он снимает с себя сюртук и панталоны.