Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

Император Клавдий, который, как всегда, возлежал на месте хозяина дома по левую сторону длинного стола, разделял ложе со своей супругой Агриппиной и с Бурром, префектом претория. В конце стола, под прямым углом к ложу императора, расположились Нерон, Октавия и Сенека. Напротив императорской четы на ужине присутствовали еще три гостя – пурпурные полосы на их туниках, идущие вертикально от шеи к груди и спине, указывали на то, что они сенаторы. Один из них только что использовал волосы рабыни в качестве салфетки.

Принесенное грибное блюдо явно пробудило в Клавдии аппетит. В мгновение ока ему достались самые красивые грибы с тарелки после того, как Галот выполнил свою задачу прегустатора. Вскоре после этого он перешел к основной перемене. Его ждали колбаски из свиной печени, отварная телятина с луком-пореем, айвой и репчатым луком, а также тушеная курица. Как обычно, от вкуса мяса почти ничего не осталось, поскольку, как и большинство богатых римлян, Клавдий питал пристрастие к сладким и пикантным соусам, в которых еда просто тонула. К этому добавлялось почти обязательное использование гарума, специального соуса, получаемого из измельченной рыбы, которую вместе с внутренностями смешивали с солью и оставляли на несколько недель бродить на солнце по понятным причинам за пределами жилых районов на крупных фермах, например, в Помпеях или в Лептис-Магне в Проконсульской Африке. Полученный в результате ферментации продукт процеживался и фильтровался, после чего по разветвленным торговым путям попадал в самые отдаленные уголки империи. Едва ли какое-либо римское блюдо обходилось без добавления гарума в качестве приправы. Как правило, он заменял соль. (Рис. 6.)

Известные гурманы и кулинары, такие как Марк Габий Апиций, чьи экстравагантные званые обеды были у всех на слуху, виртуозно изобретали различные сорта гарума, смешивая его с водой или вином, и тем самым создавали совершенно новые блюда. При императорском дворе также любили готовить по рецептам Апиция. Галот знал их достаточно хорошо.

Трапеза затянулась на несколько часов. Над императорским дворцом уже сгущались сумерки. Клавдий стал подозрительно молчаливым. Галот, как всегда, находился в пределах слышимости и досягаемости императора, чуть в стороне за его ложем. С этой позиции он хорошо видел комнату, оставаясь при этом, как и положено, незаметным. Теперь он заметил, что лицо Клавдия стало мокрым от пота. Император судорожно сжимал золотой кубок с вином. Его глаза тоже, казалось, наполнились слезами, а из уголка рта вытекло немного слюны. Клавдий был в агонии, это было очевидно. Вскоре после этого императорская рука больше не могла удерживать poculum. Когда кубок императора упал и медленно, с неприятным стуком покатился по мраморному полу, собравшихся охватило сильное волнение. В зал поспешил личный врач императора. После короткого осмотра он велел нескольким рабам отвести императора в его спальню.

Галот с растущим ужасом наблюдал за внезапным окончанием ужина. В его услугах больше не нуждались. Он удалился в направлении того крыла, где жили рабы, с неприятным ощущением в животе. В ночном небе показалась комета. Возможно, знамение нового времени[437].

Рис. 6. Руины фермы в Баэло Клаудиа (Андалусия) по производству рыбного соуса гарум, весьма популярного в Римской империи и не в последнюю очередь на императорском столе. Археологические данные указывают на места производства гарума, прежде всего это скопления рыбьих костей, обнаруженные в ходе раскопок

© joserpizarro / Shutterstock.com

Смертельные грибы

Все клятвы, данные в отношении императорской жизни, остались неисполненными. Клавдий умер на рассвете 13 октября 54 года[438]. Мало кто из античных авторов сомневается в том, что императора отравили по наущению Агриппины. Только Иосиф Флавий, который все-таки был современником событий, говорит о слухах на этот счет[439]. Для остальных все предельно ясно: Агриппина сначала отравила супруга грибами, а затем, поскольку желаемый эффект не был достигнут, добавила еще один яд. Согласно версии Тацита, во время второго, предположительно, ночного покушения использовалось отравленное перо, с помощью которого предполагалось вызвать рвоту, дабы очистить желудок от первого яда[440].

Как бы ни были правдоподобны детали коварного умысла, момент смерти Клавдия был выбран слишком удачно, чтобы быть результатом несчастного случая. Казалось, Клавдий вновь начал покровительствовать Британнику, хотя Нерон был готов к наследованию престола. Теперь, после смерти отца, Британник остался несовершеннолетним – и он оставался бы таковым в обозримом будущем, если бы Агриппина лично не распорядилась о присвоении ему toga virilis.

Получается, дело ясное, а Агриппина – отравительница и убийца мужа? Возможно. Однако употребление грибов в пищу всегда сопровождалось определенным риском[441]. Врач Скрибоний Ларг в своем труде «Рецепты лекарств» (Compositiones medicamentorum), написанном в 47 году, посвящает целую главу теме отравления грибами. Например, помочь пациенту могли употребление в пищу острой редьки с солью или проглатывание большого количества меда, растворенного в уксусе[442]. Детальность, с которой Скрибоний описывает противоядия, указывает на то, что, когда речь шла о грибах, смерть, по-видимому, достаточно часто настигала сотрапезников. Плиний Старший также советует соблюдать максимальную осторожность при употреблении грибов. Однако, за исключением знающих людей, никто не мог точно сказать, что они ели. Например, считалось, что дубовик[443] унес жизни целых семей и гостей на пиршествах[444].

Перед употреблением продегустировать

Сколько прегустаторов стали жертвами таких деликатесов, неизвестно. В случае со смертью Клавдия либо у прегустатора Галота был крепкий желудок, который перенес действие яда, либо он сам был причастен к предполагаемому преступлению. Светоний считает такое вполне возможным[445]. Вероятно, прегустатор, которого не обязательно звали Галотом, скончался в финале трагичного вечера.

По сути, работа прегустатора была частью стандартизированного процесса императорской трапезы. Однако в Риме у нее не было давних традиций. Идея переложить риск отравления или употребления испорченной пищи на человека более низкого ранга возникла в Персидской империи. Благодаря Александру Македонскому она перекочевала ко дворам его эпигонов и в конечном счете достигла римского мира. Марк Антоний, как считается, был первым, кто использовал прегустаторов[446]. Поскольку Антоний также был первым, кто серьезно привязался к эллинистической царице и склонялся к тому, чтобы рассматривать Египет Клеопатры в качестве новой родины в случае своей победы в гражданской войне, это неудивительно. Кто, если не Антоний, несет ответственность за укоренение в Риме этого восточного обычая? Как бы мало Август ни был готов перенять у Антония, первый принцепс оценил очевидные преимущества предварительной дегустации. Конечно, можно было бы регулярно употреблять небольшое количество яда в надежде выработать иммунитет к вредным веществам[447] и спокойно противостоять любой попытке отравления[448]. Но, несомненно,