Постоянство хищника - Максим Шаттам

перевернуться за одно мгновение? Лишь потому, что на нее упал взгляд монстра? Все рухнуло в момент удара о бампер, она ничего не могла поделать.

Торранс зевнула и выпила банку «кока-колы зеро», чтобы взбодриться. Людивине не сиделось на месте. Слишком долго без движения. Пора было дать телу нагрузку, пропотеть, очистить голову.

В темном закутке, где они просматривали записи, слышался только гул приборов и приглушенные звуки снаружи, когда входили и выходили все более редкие клиенты.

На экране день следовал за днем, машина сменяла машину. Только тайм-код помогал следить за временем. Людивина чувствовала, что телемарафон близится к концу. Все зря. Лишь напрасное перенапряжение сетчатки. Но лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и мучиться сомнениями. Выбора нет. Нужно исследовать любые варианты.

В десять вечера явился региональный менеджер АЗС, слишком хорошо одетый для данных обстоятельств. Он волновался, не пора ли вызывать корпоративных адвокатов. Его заверили, что процедура проводится в правовых рамках, так что имидж компании не пострадает. Это лишь проверка записей за месяц. Менеджер пошептался со своим сотрудником, и тот согласился остаться, пока они не закончат, – ему внезапно перепал бонус за ночные часы. Затем сотрудник вернулся к ужину.

Люси с Людивиной снова засели в каморке. Оставалось десять дней из тридцати. Если не ускориться, придется сидеть полночи.

– Схожу за кофе, вам взять? – спросила Людивина.

Торранс молча покачала головой, не отрываясь от монитора. Когда Людивина вернулась с дымящейся чашкой растворимой арабики, та стояла перед экранами.

– Есть! – жестко произнесла она.

– Что?

– Хлоя, в прошлую пятницу, за четыре дня до похищения. Заправляется по пути домой. Смотрите сами!

Яркий «ниссан-жук» припаркован рядом с колонкой. Хлоя вешает на место заправочный пистолет. Чуть дальше стоит «рено-эстафета».

– Она одна? – поинтересовалась Людивина.

– Вроде да. С этого ракурса салон плохо виден, но когда она припарковалась, я никого внутри не заметила.

Угол обзора камеры позволял видеть часть улицы и обочину.

– За ней кто-нибудь ехал?

– Через тридцать секунд появился внедорожник, но я не знаю, завернул он на станцию или проехал мимо.

– А с другого ракурса?

Станция была оборудована тремя камерами: одна внутри, две снаружи.

– Нет, вторая смотрит на зону накачки шин и торец здания. Тот, кто выбирал место для этой камеры, полный дебил, проку от нее никакого.

– А что за «рено-эстафета» перед ней?

– Уже стоял, когда Хлоя припарковалась. Вот владелица. – Люси указала на третий экран. Полная женщина тяжело топала между стеклянными холодильниками с напитками.

На первом мониторе Хлоя взяла из машины сумку, исчезла из поля зрения, видимо отправившись платить, а вскоре появилась в магазине.

Люси и Людивина вздохнули. Никакой зацепки.

Снизу в кадре возник мужчина. Крупный, на лицо надвинут капюшон, темные, вроде бы спортивные штаны. Он подошел к машинам, сунул под дворники «ниссана» листок в желтую полоску с неразличимыми надписями и исчез. Разглядеть лицо не удалось, но они заметили руки в перчатках.

Люси наклонилась к монитору.

– Вот черт… – пробормотала она. – Это он.

– Я бы тоже порадовалась, но не рановато ли обвинять парня?

Торранс постучала ногтем по изображению «рено».

– Он что, сует рекламу только владельцам «ниссанов»? На «рено» не хватило?

Людивина поморщилась. Справедливое замечание. Но вряд ли из этого следует, что это был Харон…

Толстуха появилась в кадре, села в машину и тронулась с места раньше Хлои. Наконец уехал и «ниссан».

Запись еще не закончилась. Секунд через тридцать в кадре возник черный внедорожник. Очевидно, был припаркован сзади, в слепой зоне.

– Тот же самый, что ехал за Хлоей?

Торранс кивнула, зачарованно глядя в экран.

– Это он, я уверена.

Людивина тяжело сглотнула. Люси права. Внедорожник въехал на территорию АЗС, но водитель не заправлялся и ничего не покупал в магазине. Он благоразумно спрятался. И ждал.

Как охотник, подстерегающий добычу.

23

Два жандарма из отдела расследований Бордо-Бульяка, Торранс и Людивина находились на заправочной станции, которую закрыли для клиентов. Офицеры отдела расследований не были знакомы с делом Хлои Меньян, не говоря уже об Анн Кари и Клер Эстажо. Они приехали, чтобы оценить ситуацию, решить, кого уведомить, какова степень срочности и должен ли на место происшествия выехать прокурор по делу Меньян или судья по двум другим делам.

Люси и Людивина успели записать максимум информации и теперь пытались связаться с Сеньоном, Магали или хотя бы с Ферицци, чтобы все передать, но дозвониться не удалось. Они постарались четко донести информацию жандармам, настаивая, что нужно вызвать подполковника де Рошана, несмотря на ночь. Наконец прорезался Сеньон.

– Рассказывай!

Людивина вышла из магазина, чтобы поговорить в тишине. На свежем воздухе ей полегчало.

– Мы думаем, что нашли его на видео, – начала она. – Лица не различить, могу только сказать, что относительно высоты машины его рост где-то от метра семидесяти пяти до метра восьмидесяти, крепкого сложения, но не более того. Был в перчатках, так что я даже цвета кожи не знаю.

– А что насчет автомобиля?

– Черная «дакия-дастер».

– Где зарегистрирована? Пусть даже номера краденые.

– Номер не разберут даже в лаборатории, машина вся заляпана грязью.

– Этот мерзавец еще и везучий…

– Везение ни при чем, он все продумывает. Харон слишком умен, чтобы использовать фальшивые номера: в случае проверки его задержат до выяснения. Нет, он ездит с настоящими, я уверена, и грязь налепил самолично. Весь бампер загажен, а колпаки блестят. Это сделано нарочно. Если его остановят, он будет изображать невинность: мол, вернусь домой и сразу же помою. Он вывернется.

– Я переберу всех владельцев черных «дастеров», – недовольно проворчал в трубку Сеньон.

– Расширь поиск, – перебила Людивина. – Всех «дастеров». Возможно, он его перекрасил.

– Думаешь, Харон настолько хитрый и дальновидный?

– Именно. Я проверила: «дакия-дастер» – самый продаваемый внедорожник во Франции. Это тоже не совпадение. Говорю тебе, он все просчитывает. Сорок лет практики, выдающийся послужной список, ни одной ошибки. Его жизнь посвящена убийствам. И тому, чтобы не попасться. Он не оставляет без внимания ни одну деталь. Могу поспорить, он искал суперобычную машину, чтобы слиться с массой. Мог даже перекрасить. Чтобы нас надурить.

Людивина слышала, как Сеньон стучит по клавишам.

– Мы опознали почти всех жертв в шахте «Фулхайм», остались трое. Прочих установили по ДНК родственников, кроме одной, удочеренной. Мы собираемся вернуть всех семьям. Последняя жертва пропала в апреле 1994-го.

Людивина мысленно взяла дату на заметку. Харон действовал с ноября 1979-го по апрель 1994-го. Долго. Регулярно. У него не было причин, чтобы внезапно остановиться и возобновить охоту только сейчас.

– Ничего, есть результат и… Ах ты черт! – ругнулся Сеньон. – Во