Постоянство хищника - Максим Шаттам

никакой связи с этой стороны нет. Личности тоже разнятся – от незаметной, робкой женщины до энергичной и напористой победительницы. Люси, скорее всего, права: две последние жертвы объединяет только цвет волос на тот момент, когда убийца взял их на заметку.

Торранс и Людивина отправились в свою непритязательную гостиницу недалеко от кольцевой дороги. Завтра предстоит осмотреть место, где нашли тела, потом они встретятся с коллегами из Бордо-Бульяка.

Они решили обойтись сэндвичами и разошлись по номерам, чтобы отдохнуть и продышаться. Людивина позвонила Марку, они проговорили полчаса и поделились друг с другом всем, чем могли. Она скучала по нему, по его теплу ночью в постели. По запаху. По его телу. Он нужен ей прямо сейчас. Чтобы почувствовать себя живой, убежать от всей этой мерзости, очистить душу. Она жаждала тактильного контакта, чтобы не быть одинокой.

– Не знаю, как ты жила одна в этом большом доме, – мягко сказал он. – Когда ты рядом, вокруг тепло, все обретает смысл, но сейчас… Комнаты огромные, так пусто.

Людивина настояла, чтобы Марк переехал к ней и ждал ее там. Ее дом постепенно становился их общим жилищем.

– Меня слишком много, – ответила она, – я заполняю собой пространство.

– Я знаю, твое новое дело будет очень непростым. Мне придется привыкнуть. Или завести кота.

– Боже. Мужчина мечтает о котике…

– Слишком сентиментально?

– Нет, это мило. Но у меня вопрос: это предвестник родительства или, наоборот, его замена, чтобы вообще не смотреть в ту сторону?

– Ой…

– Ну да. Я снова говорю о детях, прости. Не выдерживаю нагрузки, как и ты.

– Я не об этом.

– А о чем?

– Ты сказала «мило». Никто из твоих ровесников так не говорит. Тебе будто накинули лет тридцать. Уж прости.

Они посмеялись и заговорили о другом. Ни один из них сегодня не был готов развивать опасную тему.

Людивина закончила разговор, мечтая о ванне, но в номере имелся только душ.

Волосы не успели высохнуть, как она уже разложила материалы расследования на одеяле. Ей не терпелось продолжить. Она перечитывала каждый протокол, каждую экспертизу, каждый отчет. Сделать открытие, которое все изменит, она не надеялась, подобное случается редко, просто хотела запомнить все факты. Все данные. Чтобы быть готовой отвечать на любые вопросы, которые могут со временем возникнуть. Людивина улыбнулась. В разлуке с Марком она утешалась работой. Я бы предпочла любовь смерти, усмехнулась она, переходя к следующим страницам.

Внимательное изучение документов заставляло работать ее подсознание. Ночью оно все обдумает, возможно, установит связи, ускользнувшие днем. Вреда не будет.

Ты уверена? Смотреть перед сном все эти фотографии, читать кошмарные описания, изучать гротескные сценарии…

Для очистки совести она сравнила даты похищения с фазами луны. Но ни полнолуния, ни чего-то необычного в этом плане. Он не астролог-сатанист и не сектант. Только не Харон. Большинство подобных преступников имеют склонность к шизофрении и галлюцинациям, вплоть до слуховых. Часто они не слишком организованны, а этот – маньяк. До мозга костей. Дотошный. Не депрессивный суицидник, который убивает, чтобы не уйти из жизни. Наоборот, он нарцисс, заставляет жертв смотреть, как он их медленно убивает. Этого самолюбования ему хватало долгое время, потом случился перерыв.

А что, если он не сидел в тюрьме? Может, мы просто еще не обнаружили очередную братскую могилу?

Первое захоронение было важным для него. Он его любил. Превратил в неприступное святилище. Зачем это менять?

Из осторожности. Место отслужило свой срок. Посещать его становилось все рискованнее.

В полдень Людивина увидела сообщение, которое пришло на групповую почту отдела расследований. Эксперты успели изучить улики, найденные в шахте «Фулхайм». В частности, пролом в бетоне, через который фотограф спустился и наткнулся на тела. Исследование выявило несколько наложенных друг на друга слоев цемента разного состава, то есть, предположительно, их наносили в разные периоды. Датирование методом оптически стимулированной люминесценции не было достаточно точным для получения надежной шкалы, особенно на современных материалах. Требовался дополнительный анализ, но первый вывод был ясен: в восьмидесятых убийца приходил много раз, всегда долбил в одном и том же месте, а затем замазывал щель. Тут нужна была сильная мотивация – приходить снова и снова в течение десяти лет, разбивать бетон, входить, опускать тело и аккуратно закрывать за собой. Конечно, место было заброшенным, можно предположить, что он запирался на цепь и висячий замок, чтобы его не застали врасплох, но это лишь доказывает, что шахта была очень важной для него.

Жизненно важной, и поменять ее на другое место было непросто. Вынудить Харона могла только экстренная необходимость.

Он обладал самоконтролем, какого не было у большинства психопатов такого типа. Не позволял своим навязчивым идеям выдать его.

Людивина знала, что группа изучает цепь и замок, найденные у двери в подвал. Серийные номера, район продажи, в идеале – найти магазин и отследить покупателя с помощью чеков. Платил ли он кредиткой? Нет, он умнее. Если цепь и замок оставил Харон, а это не точно, он либо их украл, либо купил за наличные в старом хозяйственном без автоматизированного учета.

Харон не совершает элементарных ошибок.

Людивина не верила, что поблизости есть еще одна общая могила. Между убитыми в восьмидесятых и двумя недавними жертвами такая разница, что он явно доработал свои фантазии. Отшлифовал их. Ему пришлось погружаться в воспоминания об убийствах, чтобы черпать в них удовлетворение. И постепенно осознать, что не так. Что можно изменить. Перетряхнуть. Совсем немного…

Раньше он прятал тела. Ему не нужно было показываться миру, хватало взгляда этих девушек. Теперь он бросает их в лесной овраг, прекрасно зная, что рано или поздно тела найдут. Он больше не хочет хранить мертвых для себя. Видеть их снова и снова. Что изменило его состояние?

Людивина резко села на кровати, мозг заработал на сверхскоростях.

Перестать прятать – значит хотеть показать их, то есть он…

– Он общается, – сказала она вслух. – Хочет поговорить с нами. Заявить о своем существовании.

Людивина была убеждена в своей правоте.

Анонимность осталась в прошлом. Самомнение разрослось оттого, что он ни разу не попался, и самого ритуала не хватает для полного удовлетворения. Он хочет, чтобы люди знали о его достижениях. И показывает нам результаты.

Если мы позволим ему продолжать, он рано или поздно развернет спектакль еще масштабнее. Чтобы произвести впечатление. Шокировать. Напугать. Страх есть форма власти.

Нужно сориентировать СМИ – пусть говорят не об одиночке, а о группе, не связывают одно преступление с другим, чтобы он возмутился, захотел добиться признания. Это заставит Харона выдать себя…

Поможет очередное убийство. Людивина знала об