Постоянство хищника - Максим Шаттам

или поздно откроются. Он несомненно хотел рассказать миру о своем существовании. «Посмотрите на этих девушек, это я, это моя работа!»

– Он остановился здесь, – сказала Люси в том месте, где нашли Анн Кари, и указала на асфальтовую площадку на обочине, где мог припарковаться Харон. Метров на десять выше места сброса тела.

– Возможно.

– Нет, это точно. В других местах есть земля, на ней могут отпечататься шины, что позволило бы нам определить тип транспортного средства. А на асфальте никакого риска. Харон наверняка об этом подумал, он такой.

Людивина кивнула: Торранс опытнее, нужно у нее учиться.

Ближе к полудню, в аэропорту Бордо-Мериньяк они вернули машину приехавшему за ней жандарму. Они шли к залу вылета, когда Людивине позвонил доктор Буске.

– Я только что отправил свои выводы вашим товарищам, но они, судя по всему, очень заняты. И я подумал, что вам тоже было бы полезно знать. Не уверен, что информация быстро до вас доходит, учитывая творящийся вокруг дурдом.

– Вы меня пугаете, доктор! Что-то случилось?

– Речь идет о женщинах из шахты. Мы начали вскрытие и… заметили особенность. Честно говоря, с первой я это упустил – не хватило тканей глаза.

– Я думала, после стольких лет в глазницах вообще ничего не осталось!

– Чего мы только не находим! В данном случае условия были благоприятными, чтобы замедлить или остановить разложение – а именно разрушение извне. Работал только автолиз, разрушение тела самого по себе. А вопреки распространенному мнению глаз при некоторых обстоятельствах сохраняется лучше всего. Седрик, гистопатолог, с которым я работаю в институте, объяснил, что у девяноста трех процентов мумий глаза, не удаленные во время бальзамирования, сохранялись спустя тысячелетия. Конечно, не в безупречном состоянии, они оседают, высыхают и могут образовывать нечто вроде тест…

– Я не понимаю, к чему вы клоните, доктор.

Буске помолчал – то ли рассердился, то ли собирался с мыслями. Затем продолжил тем же лекторским тоном:

– На веке одной из девушек я заметил крошечный порез, очень тонкий, от бритвы или скальпеля. Мне стало любопытно, и я заглянул в орбитальную полость. Там осталось достаточно материала, чтобы Седрик мог им заняться. В обычной ситуации я бы не зашел так далеко, но шрам совсем рядом с глазом меня заинтриговал. Седрик в прошлом году работал с чилийскими мумиями и применил метод, позволяющий регидрировать глаз – восстановить его консистенцию, чтобы изучить под микроскопом парафиновые срезы. Это он и проделал с глазом девушки. То, что он нашел… Я… Я проверил остальных. Только у троих сохранилось достаточно ткани для изучения, у остальных четырнадцати они были сухие или пустые.

– О чем вы, док?

– Об их глазах, лейтенант! О глазах. Думаю, можно утверждать, что они… У них удалили хрусталик с радужкой и, возможно, роговицей: мы обнаружили слишком мало клеток стромы роговицы.

Людивина затаила дыхание.

– У всех?

– Повторяю, я смог проверить только троих, но логично будет предположить, что с остальными сделали то же самое, хотя в отчет я это не внесу.

– Глаза… – пробормотала она.

– Выяснить причины – ваше дело, но я все-таки проверил, пересаживали в те годы роговицу или нет, и удивился: это давняя практика, ее применяли и тогда, когда убили девочек. Но зачем забирать хрусталики? Используются только искусственные импланты. У меня нет объяснения.

Людивина не сразу переварила информацию. Глаза – не просто часть тела. Харон заставлял своих жертв держать их открытыми и смотреть на собственное убийство. Зачем вырезать их потом?

Она ни на секунду не верила, что мотив был корыстным, вроде продажи органов, – не верила в гнусный мотив «ради наживы». Не похоже на Харона. Его даже кошельки не интересовали.

Бери все гипотезы, мало ли что.

Доверяй интуиции. Это тоже важно. Она видит связи там, где сознание пока не воспринимает картину целиком. Интуиция в этой работе – сумма опыта, умений и чистого анализа без помех.

Если дело не в продаже органов, зачем вырезать часть глаз?

Трофеи? Он присваивает свой образ, который сложился у девушки в момент смерти?

Есть поверье, что глаз сохраняет отпечаток того, что запечатлел в последнюю секунду перед смертью. Неужели Харон в это верит?

Знание? Теперь они знают, кто он на самом деле, но Харон не хочет бросать это «доказательство»? Неубедительно.

Людивина передала Люси все, что узнала от доктора Буске, и они ждали посадки, каждая в своих мыслях.

У глаза мощная символика. Богатая. Даже слишком, чтобы сразу установить психологическую связь с остальным.

Уаджет, глаз египетского бога Гора?

На местах преступления не было ничего из этой области. Единственной религиозной отсылкой были распятия, нарисованные на стенах пещеры, но это далеко от Анкха. Дело явно не в этом.

Глаза совершают переход от абстрактного к конкретному. Они – переводчики света и мира для духа. Что дальше? Как это относится к делу? Харон берет то, что связывает его с добычей?

Людивина прикусила щеку изнутри.

Зрачок – отражение души.

Он забирает у них души? Убивая, присваивает их сущность и хочет материализовать? И тут возникла идея. Глаза как свидетели смерти. Людивина сомневалась, но решила поискать в интернете и включила смартфон. Набрала несколько ключевых слов, пролистала страницы, останавливаясь только на самых интересных отрывках.

Смерть и глаза. Смерть и птицы. В частности, птичьи головы.

Она переходила с сайта на сайт, и надежда таяла все быстрее.

Ни Людивина, ни Торранс не обратили внимания на объявление о посадке, настолько обе погрузились в размышления.

Людивина уже готова была сдаться и тут увидела его.

Человек из шахты.

Мужественный и опасный.

Зловещий. Всемогущий.

Смерть с птичьей головой.

27

Его история насчитывала восемнадцать тысяч лет, оставаясь неясной. До сих пор появляются новые интерпретации.

«Человек из шахты» – рисунок из пещеры Ласко. Древнейшее известное изображение смерти, когда человек впервые в истории осмелился показать ее, в некотором роде увековечить.

Странно, но у этой закостенелой вытянутой гуманоидной фигуры была голова птицы и узнаваемый клюв. Четкий черный контур. Возможно ли, что смерть в сознании художника ассоциировалась с птицами? Поверье той эпохи?

К этому добавлялась прямая линия, словно бы воткнутая в человека. Оружие, которое только что убило его? Или его эрегированный пенис? Может, это шаман в экстатическом трансе, как в последнее время считали специалисты?

Людивина была уверена в одном: все навязчивые идеи Харона кристаллизовались в этом рисунке.

Первое изображение смерти. И одновременно наслаждения. Человек-птица – гибрид с птичьей головой.

Один или два элемента, общих с Хароном, могли бы оказаться совпадением, но тут сошлось