Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей - Андрей Николаевич Караченцов

class="p1">– Вот тут поём, здесь оркестрик пропустим вперёд, тут снова поём…

– Стоп-стоп-стоп! – сказала Знаменитость. – А это вот что за нотка?

– Эта? Как Вам, Николай Петрович, пояснить… Это нотка ми второй октавы.

– Нотка ми, говоришь?! Нет у меня сегодня такой нотки! Скончалась на репетиции, царствие ей небесное… А вот это что?

– А это нотка фа, тоже второй октавы, – почему-то захотелось добавить «Ваше превосходительство»… Наверное, от волнения.

Владимир Гоцуленко, Николай Караченцов и Владимир Быстряков

– А-а-а! Фа, говоришь, второй?! В смысле – ещё выше?! Н-у-у, этой у меня вообще никогда и не ночевало! Ни-ког-да!!! А ну-ка, ну-ка… а дальше что?! Ещё выше?! Ну, ты, товарищ, не композитор! Ты альпинист!!! Та ноточка, которую я вон там, дальше, якобы должон петь, так той вообще не существует в природе! И даже мечтать не советую!!!

…Я стоял взмокший, красный, проклиная и «Алису», и свой «композиторский дар», и все высокие ноты на свете. И судорожно искал выход из этой тупиковой ситуации. Так сказать, отступление с попыткой спасти лицо. Творческое, естественно.

…И я нашёл единственный, как мне показалось, выход!

– Николай! – я понизил голос. – А давайте поступим следующим образом. Я за Вас это всё спою, а Вы только распишетесь в ведомости, там, где «за вокал», и сможете спокойно заниматься дальнейшей озвучкой. Ведь голос, которым человек поёт и которым разговаривает, зачастую отличаются даже тембрально.

…Я мог дальше не продолжать, потому как в эту минуту произошло самое настоящее преображение. Расслабленного человека – в стальную пружину, в гладиатора, в одну сплошную обиду… Внешне это не выглядело никак, я просто тогда ещё не знал Колю, его самолюбие, его дотошность в рабочем процессе, а самое главное – я не знал, что из себя представляет настоящий актёрский кураж!!!

– А ну-ка, сыграй ещё раз! – сказал он мне…

Чего-то такого мугыкнул про себя… помолчал секунду… И, о чудо! Вдруг откуда-то «нашлась» нотка ми, что «скончалась на репетиции», и нотка фа, что «даже и не ночевала», и, не поверите, та, самая верхняя, которой «и в природе-то никогда и не существовало»! Во как!

…Что мне ещё запомнилось с той нашей встречи – как вёз он меня после записи на Киевский вокзал, и совершенно крохотный руль первого в его жизни лимузина. Руль, о котором он с гордостью говорил: «Один такой в Москве!» – ему подарили какие-то знакомые каскадёры. Хотя я сильно подозревал, что это с какого-то детского автомобиля. Ну, может, с импортного.

…Мы ехали по ночным улицам, и ничто, абсолютно ничто даже не намекало душе, что встреча эта далеко не последняя, что пройдёт несколько лет, и мы крепко состыкуемся на «Пушкинском цикле», а впереди у нас будут и дальние страны, и концерты с овациями под занавес, и душевнейшие посиделки «под сигаретку-кофе-коньячок», и многое-многое другое, что с полным правом можно обозвать словом «дружба»…

…А пока он вёз какого-то малознакомого хлопца на Киевский и, смеясь, рассказывал о том, как проехал однажды на «кирпич» в ворота мэрии, где его тормознул мент, а подбежавши и увидев, кого тормознул, взял под козырёк и отрапортовал почтительно: «Извините, номера не распознал!» «И это на моей-то ржавой «шестёрке»!»

…Коля тогда только-только привыкал к своей уже подкравшейся вплотную Славе.

Дорога к Пушкину. Начало

Я уже рассказывал о моём знакомстве с Колей. Который Караченцов. О нашей с ним первой совместной работе в мультике «Алиса в Зазеркалье». И, помнится, ни сном ни духом я тогда не мог предвидеть ни наших дальнейших телодвижений по части совместного творчества, ни многочисленных гастролей, а тем более многолетней дружбы. Но тем не менее прошло несколько лет, и я появился у него «на хате», той самой, где теперь его сын Андрей проживает со своей семьёй. А случилось тогда следующее: подошёл однажды ко мне в филармонии замдиректора по АХЧ (иначе – завхоз) Валера и говорит:

– Володя! Хочу, чтобы ты ознакомился с одними стишками. Думаю, заинтересуешься!

– А что, – говорю, – за стишки?

– Да так, на пушкинскую тему! – отвечает.

Тут я и завял в момент. Потому как г-н Пушкин благополучно «скончался» для меня ещё в школе. На уроке русской литературы. В саркофаге школьной обязаловки.

Хочу сказать, что всё величие и оригинальность Александра Сергеича мне, туповатому по этой части подростку, приоткрыл много позднее Сергей Юрский. Да так приоткрыл, что я и сейчас не уверен, существует ли среди сегодняшних профессиональных чтецов кто-либо, кто мог бы переплюнуть Юрского в части препарирования (именно препарирования!) гениальных пушкинских строк таким образом, чтобы те, однажды вселившись в мозг, уже никогда не покидали бы его. Ну, это всё лирическое отступление, а тогда, услышав про «пушкинскую тему», заскучал конкретно и, взявши книжку некоего Владимира Гоцуленко, поспешил закончить с Валерой разговор:

– Да-да… А как же, обязательно почитаю… Ладно, созвонимся…

…И «похоронил» её где-то на полках среди множества подобных. Прошёл месяц-другой… Случайно увидел Валеру в городе.

– Ну что, прочёл?

– Да ты извини, Валера! Всё как-то недосуг было. А что это за поэт? Который В. Гоцуленко?

– А он, – отвечает мне Валера, – работает главным редактором издательства «Молодь».

– Это которое от ЦК ВЛКСМ? – спрашиваю.

– От неё самой!

…Ёлы-палы! Да он ещё и комсомолятский функционер?! Ну, представляю, что там за «стиши» и какой литературный негр ему сие мастырит! Понял в момент, что никогда эта книженция меня не заинтересует – и точка!!! Хотя и пообещал достаточно вяло, что, мол, как-нибудь на досуге…

Николай Караченцов и Владимир Быстряков (1998 год)

…Ещё полгодика оттикало… Тот же Валера, тот же вопрос…

Это сейчас я с тревогой представляю, что бы было, не добей меня тогда Валера своей настойчивостью. (Эх, добра тебе, Валера, и бутылка от всех нас… литров на сто!!!)

Не было бы тогда в жизни моей ни Володи Гоцуленко, ни Коли Караченцова… да и самой дружбы, «истесьно», не могло бы возникнуть, не открой я тогда через силу и какое-то внутреннее сопротивление ту книжку… Это, к слову, о Его Величество Случае, что порой меняет ход твоей жизни, перемешивает твои планы, мысли, дарит тебе новых друзей и новые идеи… Но – всё по порядку. Итак, тот же вопрос-просьба:

– Володя! Ну что, тебе западло страницу-другую открыть, пролистать?! Меня уже Гоцуленко достал конкретно: читал ли Быстряков стихи?

– Валера! Клянусь, сегодня же открою, – а сам думаю: да чтоб ты уже поскорее отвязался со своим комсомолотворцом!

Пришёл домой, порылся