Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей - Андрей Николаевич Караченцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людмила Поргина и Николай Караченцов
Венчание и начало новой жизни
1 августа 1975 года состоялась наша свадьба. Я уговаривала Колю ещё и повенчаться, но этого не произошло. После аварии 28 февраля 2005 года мой муж находился на краю смерти, между небом и землёй – в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского он пробыл в коме 24 дня, и благодаря врачам, молитвам многих людей, Господу Богу он вышел из комы и вернулся к нам. Одним из первых его желаний было, чтобы мы обвенчались. Когда он очнулся, то протянул руку медбрату и показал, что ему нужна авторучка и лист бумаги. На листке он написал, что нам надо срочно венчаться. Я ему пыталась объяснить, что, мол, ты даже не сидишь, а лежишь весь в трубочках, проводочках, подключенный к медицинскому оборудованию. На что он мне ответил, что, когда он встанет, мы сразу это сделаем.
Через полгода мы собрались в Церкви Симеона Столпника в начале Нового Арбата для того, чтобы пройти обряд венчания. Вместе с нами было много наших друзей: актёров, режиссёров, композиторов. Тогда пришёл и Александр Ширвиндт. Приехали различные СМИ, чтобы запечатлеть этот важный момент в нашей с Колей личной жизни. Коля был ещё совсем слаб, у него всё болело, он с трудом говорил, еле-еле передвигался, его всё время шатало. Ему предложили во время церемонии сесть на стул, но он отказался и сказал мне: «Я беру тебя перед Богом в жёны и буду стоять». Он простоял более двух часов и выдержал этот ритуал. Многие люди в храме плакали.
Потом я осознала, что мой муж хотел, чтобы мы смогли начать нашу совместную жизнь сначала, с чистого листа, и чтобы всё плохое, всё то, что мы делали неправильно, осталось в прошлой жизни. Я была счастлива. Меня поразило то, что предложение обвенчаться исходило от него самого, это была его собственная воля. Ни я, ни кто-то другой ничего ему не подсказывали, ни о чём не просили. Это было одно из первых его желаний после того, как он вышел из комы и ещё находился в Склифе. И неважно, что это было желание не совсем здорового человека, человека с ограниченными физическими возможностями. Главное, что это было его собственное желание.
Тогда я в очередной раз поняла, какой большой силой воли обладал мой муж, и почувствовала, что у нас с ним началась какая-то новая, чистая, светлая жизнь, после которой нам будет легче войти в жизнь вечную.
Владимир Быстряков, композитор, заслуженный артист Украинской ССР
Караченцов. Знакомство
Начало 1980-х. В ту пору я плотно «обслуживал» Киевскую студию научно-популярных фильмов, точнее, её мультобъединение. Как композитор. Почти 90 % всех мультиков, выпускаемых тогда, было с моей музыкой. И когда начали создавать большую двухсерийную «Алису в Зазеркалье» (режиссёр Рем Пружанский), то пригласили меня озвучить и сие полотно. Понятно, что и сам литературный материал – вкуснейшее блюдо для любого, кто работает в кино, а уж для композитора поработать в жанре музыкального абсурда… Как бы вам пояснить?! Представьте себе: разрезают на сорок человек жареную утку, а тебе достаётся… гузочка! А что может быть вкуснее?! Ну это ладно… А что со мной, зелёным начинающим композитором, творилось, когда узнал: мультик будут озвучивать настоящие глыбы театра и кино – Плятт, Неёлова, Васильева, Фарада, Караченцов… Это ж какое соответствие их таланту ты, Бетховен киевского разлива, должен продемонстрировать в своих пассажах и аккордах?! А когда узнал, что и некоторые песни мои будут ими исполняться, совсем завял. Потому как уже к тому времени Караченцов пел самого Рыбникова, и пусть ещё не была написана «Юнона», но уже был «Хоакин Мурьета».
А про Неёлову вообще молчу, так как за ней вокальных «подвигов» отродясь не водилось. А это значило, мало того что звезда, так ещё и… петь не умеет. Что, в свою очередь, предполагало ейный каторжный музыкальный ликбез на моих далеко не простых мелодиях. Для профанов поясню: мелодии простые дано свыше писать настоящим Мастерам жанра, таким как Шаинский или Крылатов. У них это самое «простое» тождественно слову «гениальное». У остальных (и у меня в том числе) поначалу получаются мелодии… сложные, что в песенном жанре не всегда есть хорошо. Но в процессе становления творчества иногда и у нас порой случаются простые мелодии («значитца, растём!»). Но вот в данном случае я «заготовил» для Марины, которая Неёлова и которая девочка Алиса, ну уж очень мудрёную песню, и вы же сами должны понять, каково было моё предстартовое волнение.
…Короче, наваял музон, записал «фанеры», приехал в Москву на студию звукозаписи. И стали мы с Пружанским ждать актёров, которые вышеупомянутые глыбы, на озвучку…
Первой позвонила рыдающая Неёлова и сообщила, что находится… в арбатском отделении милиции в связи с кражей у неё законной театральной получки. Мол, не столько тех денег жалко, как обидно! Все наши, понятно, в шоке – это ж ни фига себе денёк начался! Я тоже вовсю запаниковал, потому как из зарёванного человека ну никак нельзя слепить не то что Эдит Пиаф, а даже «пэвицу Глюкозу»… А времени всё меньше и меньше. А вечером – поезд на Киев, и ку-ку вашим песенкам в вашем же присутствии! Запишут их без вас, кое-как… Чего-чего, а халтурщиков и в Белокаменной всегда хватало!
И тут подкатывает к студии чей-то порядком ржавый лимузин (а это как раз и была первая Петровичева то ли «шестёрка», то ли «семёрка», не помню). И из неё выходит артист Караченцов, ещё молодой, но уже ого-го какой известный… По-деловому усталый после репетиций, после ТВ, после журналюг…
– Ну, что тут у Вас, маэстро? – это он мне.
Я стушевался, засуетился, нотки какие-то сую Знаменитости в руцю:
