Призрак кургана - Юхан Теорин

– Через неделю, не раньше. Хочу немного побродить по окрестностям, здесь очень красиво…

Мама говорила что-то еще, но он уже не слушал.

За окном, на кургане, положив руку на камень, стоял седоволосый старик. Юнас пригляделся, но блики от мерцающей под солнцем волы мешали ему рассмотреть старика как следует. Туманная фигура.

– Юнас! Ты меня слушаешь? Ты где?

– Я тут, мама. Слушаю.

Он прищурился. Старик спустился с кургана и исчез, словно провалился в землю. Был он или не был? Или показалось? А может быть, призрак?

– А знаешь, что я сегодня купила?

– Что?

– Подарок тебе. Из Испании. Ни за что не скажу что… Знаешь, я заканчиваю.

Мать торопливо сообщила, что международные звонки довольно дороги, что она его любит и мечтает поскорее увидеть. Потом позвонит еще раз.

Интересно, с кем она там, в Испании? Он хотел было спросить, но удержался.

– Скоро увидимся!

– О'кей.

Он медленно положил трубку.

На скале у могильника пусто.

Незачем думать. Ни про что. Ни про мать в Испании, ни про Марнес, ни про могильник.

У него есть работа.

Через четверть часа он, разгоряченный и мокрый от пота, уже шкурил веранду Сюда доносились выкрики и смех с пляжа, но он не обращал внимание.

Надо отшкурить эти доски. Кое-где дело шло легко и просто, а кое-где грязь въелась так, что приходилось чуть не сто раз водить туда-сюда тяжелой машинкой. Особенно по краям – сколько он ни шкурил, доски оставались темными.

Он сделал паузу и невольно покосился на берег. Седой старик больше не появлялся. В проливе носился катер, огибая донные сети. Юнас узнал катер – дядя Кент решил покатать ребят. Катер сбавил скорость, и Мате, Урбан и Каспер один за другим попрыгали в воду Залив по-прежнему плавился серебряной рябью, при таком освещении люди похожи на темные безликие тени. Кент выбирал из воды длинный фал – наверное, пока Юнас драил веранду, кто-то из кузенов катался на водных лыжах.

Впрочем, обижаться нечего – дядя Кент утром предлагал ему покататься. Юнас сам отказался.

Шкурить, шкурить… шкурить и ни о чем не думать. Но как только он закрывал глаза, ему тут же представлялся полный ужаса взгляд Петера Майера, когда тот увидел дядю Кента. Увидел – и бросился бежать. Через лесок и на дорогу На дорогу…

Юнас выпрямился, вытер пот со лба и отогнал муху.

Сияющая и переливающаяся серебром вода. Жужжание мощной лвухс отдв адцатисильной «ямахи».

Он поставил задачу – отшкурить двадцать досок, но сейчас понял, что это ему не по силам. Закружилась голова, затошнило. Надо попить воды и остыть немного.

Можно было бы, конечно, искупаться в бассейне, но он надел плавки и пошел на берег. Выбрал путь мимо могильного кургана, остановился, посмотрел – все камни на месте, вокруг никого. Призрак исчез.

Спустился по каменной лестнице к берегу. Солнце здесь светило так ярко, что приходилось щуриться. Он натянул кепку на брови.

– Привет, Юнас!

Тетя Вероника плыла вдоль берега. Юнас всегда любовался ее брассом. Она замечательная пловчиха, тетя Вероника.

– Привет.

– Как ярмарка вчера?

– Нормально.

– Народу, наверное, как муравьев.

– Ла уж… народу полно.

Юнасу вовсе не хотелось вспоминать про вчерашнюю ярмарку. Погоня в темноте, истошный визг тормозов…Он снял сандалии и вскрикнул – настолько раскалились камни под летним солнцем.

– Надень купальные тапочки, Юнас! – крикнула тетя Вероника. Юнас промолчал. Прикусил губу и заставил себя вытерпеть. Не обжечь только подошвы.

Он подождал, пока тетя Вероника начнет очередной заплыв, и встал у кромки воды. Жарко и безветренно – такое редко бывает на Эланде. Остров известен своими ветрами. Иногда горячими, словно здесь поблизости африканская пустыня, но чаще сырыми и пронизывающе холодными.

Впрочем, и сейчас с моря временами задувал прохладный бриз, и искрящаяся вода покрывалась кружевными пенными разводами.

К берегу подползли, постепенно затухая, вялые волны от катера дяди Кента. Он так и продолжал носиться взад-вперед вдоль поплавков донных сетей. Лыжи лежали в кокпите, Мате и кузены сидели на корме, свесив ноги по обе стороны сыто рокочущей «ямахи». Кент правил катером стоя, осанка идеальная. Видно, старался показать пример молодежи, как надо держаться.

Повернулся и сказал что-то ребятам, те недружно засмеялись.

– Привет, Ю-Ко! – бодро крикнул он, заметив Юнаса. Как будто вчерашнего дня вообще не было.

– Покатайся с ребятами! – Это уже тетя Вероника. Сложила ладони рупором. – Знаешь, как здорово!

Юнас посмотрел на контрастные, плохо различимые фигуры в катере. На Кента, который гнался за Петером Майером, на Матса, на двоюродных братьев, никогда не доверявших Юнасу свои секреты.

И покачал головой:

– Я здесь побуду.

Герлоф

– Я слышал, у вас человек погиб, – сказал Герлоф.

– Какой? – спросила Тильда.

– Молодой парень в автокатастрофе, – машинально сказал Герлоф и задумался. Что значит – «какой»? – А что, еще кто-то погиб?

Тильда ответила не сразу:

– У нас два трупа.

– Вот как?

Герлоф ожидал подробного рассказа, но вместо этого Тильда ответила вопросом на вопрос:

– Ты, случайно, не знаешь такого – Эйнар Балл?

– Слышал… вернее, знаю, кто это. Старый рыбак. Он же живет там у вас, к северу от Марнеса. В соседях.

– Расскажи поподробнее…

– Нечего особенно рассказывать. Он же на пенсии был, да? Я же говорю – старый рыбак, охотник, рыбой торговал, дичью… говорят, еще какими-то делишками промышлял… в общем, из тех, про кого громко не говорят.

– Уголовник?

Герлоф пожал плечами:

– Откуда мне знать… Его рыбу уважали больше, чем его самого. Я с ним никогда дела не имел… Он помоложе меня будет, ему, наверное, и семидесяти нет.

– Был, – уточнила Тильда. – Не будет, а был.

– Он что, умер?

– Кто-то позвонил в пятницу вечером – сказал, что Балл лежит мертвый в лодке. Скорее всего, в пятницу и умер. А может, за день ло того.

– Что случилось?

– А вот это я не могу обсуждать.

Спрашивай не спрашивай – все равно ни слова не скажет. Служебная тайна. У них с этим строго.

– А этот… который под машину попал?

– Племянник… да, выскочил на сто тридцать третью дорогу Прямо на радиатор. За день до того. Петер Майер.

Герлоф вздрогнул:

– Кто-кто? Какой племянник?

– Петер Майер. Двадцать четыре года. Племянник Валла. Они с дядей, судя по всему были довольно близки. Так что мы сейчас проверяем, нет ли какой связи между этими двумя смертями. Потому и тебя спрашиваю…

Герлоф решил было рассказать всю историю про Петера Майера, но удержался. Надо было пораньше спохватиться, а теперь уже поздно. Конечно, может, это и случайность, но если Юнас Клосс опознал Майера, чем черт не шутит…

– Потом поговорим, – сказал он торопливо. – Мне надо идти. Ион за мной заедет.

– Куда это вы собрались?

– Кофейку попить.

– К кому?

– К могильщику. – Герлоф перехватил изумленный взгляд Тильды и поправился: – К дочери могильщика. Бывшего. Сам-то могильщик давно помер.

Далеко не у всех на Эланде были такие роскошные виллы, как у семейства Клосс. Лочка Роланда Бенгтссона, могильщика, была замужем за стариком фермером. Лаже в лучшие времена у него было всего-то полдюжины молочных коров, два-три надела картошки и курятник в крытом соломой каменном сарайчике. Все это продали и на восточном побережье, в поселке Утвалла, купили маленький кирпичный домик с видом на загаженный морскими птицами скалистый островок.

За островом, как театральная сцена, лежало темно-синее Балтийское море, и небо над ним было похоже на нарисованный задник. А что там, за этим постоянно меняющим цвет задником, никто и думать не хотел. Может быть, вечность. А если посмотреть на карту – Россия.

Но Герлоф на море не смотрел, ему в эту минуту было не до вечных загадок жизни. Он смотрел на север. Там, совсем близко, от Утваллы в полутора километрах, не более, жил Эйнар Балл. Обойти пару заливчиков, через лес – и там.

Собственно, Герлоф сам напросился на кофе, да еще и Иона с собой притащил – у Иона машина, а без машины добираться далековато. Ничего странного: на острове, где все друг друга знают, вполне обычная история. А уж они-то с Соней знакомы с незапамятных времен.

В прихожей стояли чемоданы – старики собирались завтра лететь на Майорку. Но Майорка Майоркой, а законов гостеприимства никто не отменял.

После взаимных приветствий и объятий Герлоф спросил про Валла.

Соня покачала головой:

– Мы ничего не видели в тот вечер. И не слышали. Лаже если и было что, разве услышишь – сплошной ельник по берегу.

– Балл непростой был мужик, – вставил ее муж. – Рыбу, конечно, продавал, дичь и все такое… но, думаю, еще чем-то приторговывал. Какие-то люди к нему приезжали на машинах не из наших краев. И люди-то… никто не кивнет, рукой не помашет… Ничего хорошего о них не скажу.