Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II - Коллектив авторов

Нещастные приключения Василья Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в трех частях света: в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 г.

”Нещастные приключения...”, впервые изданные в 1787 г., очевидно, пользовались успехом, так как переиздания следовали одно за другим (1787, 1788, 1793 гг.). Первая публикация была отмечена рецензией в журнале ”Зеркало света” [4, с. 7291, а имя автора, Василия Баранщикова, вошло в некоторые ”Словари русских писателей”.

Внимание читателей, видимо, привлекал сюжет, связанный с экзотическими странами — от островов Центральной Америки до Восточного Средиземноморья. К тому же описания всякого рода ”нещастий” были популярны в литературе XVIII в. Можно было подивиться переменчивости судьбы, посочувствовать герою, порою немного поморализировать. На определенный круг читателей рассчитано описание Баранщиковым святых мест Палестины, напоминающее литературу ”хожений” к гробу Господнему. Книжица о приключениях нижегородского мещанина близка народной лубочной литературе. Самым невзыскательным вкусам отвечают рассказы о шутовских фокусах с поглощением огромного количества каши и сопровождающие их патриотические речи. Несомнено, распространению книги способствовала и актуальность темы — шла русско-турецкая война 1787—1791 гг. Ценность содержащихся в этом сочинении сведений так же невелика, как и литературные достоинства. Кругозор автора ограничивается по преимуществу бытовыми подробностями — как едят бананы на о-ве Санкто-Томас да какого качества обувь в Стамбуле. (Впрочем, и здесь отдельные детали выразительны — современный ленинградец, думаю, не без удивления узнает, что в конце XVIII в. в Петербурге часто бывали в продаже кокосовые орехи.) Но при всех своих недостатках ”Нещастные приключения...” остаются характерным и любопытным памятником эпохи.

В прошлом веке книга была предана почти полному забвению. Кажется, лишь Н. С. Лесков уделил ей серьезное внимание. Подробно пересказывал сочинение В. Баранщикова в большой статье ”Вдохновенные бродяги (Удалецкие ”скаски”)”, он на этом примере хотел показать, как ”дрянной человек” пускается в разные авантюры, а потом, беря в подмогу печать, изображает себя героем. ”А характерные черты бродяжных героев — это отвага, терпение и верность. За эти добродетели скасочники просили себе награды”. Им ”у нас легко верили, их читали заместо путешествий, и они доставляли удовольствие высоким лицам, которые не читали ничего лучшего, а составители ”скасок” получали через это славу от соотичей и награды за удальство от правителей и государей”. [5 с. 240].

В известном словаре С. А. Венгерова тоже довольно обстоятельно пересказывается сюжет книги, хотя и в совершенно мной тональности — не с иронией, а с сочувствием к герою [1, т. 2, с. 121—123]. Прибытие В. Баранщикова в Стамбул, например, описывается так: ”Здесь он явился в русское посольство, надеясь найти покровительство и средства вернуться на родину. Но с ним обошлись, как всегда обходятся с русскими, имеющими наивность обращаться к нашим заграничным миссиям за помощью: его даже не допустили до посла и сказали, что если он будет надоедать, то его выдадут туркам”.

В VI томе того же словаря [1 т. 6, с. 219, 220] приведено письмо П. Н. Петрова: ”Имейте в виду, что Баранщиков Василий лицо вымышленное и мнимое жизнеописание его — роман, сочиненный тоже искателем приключений, Федором Каржавиным” С. А. Венгерову это указание показалось ”очень правдоподобным” Впрочем, он отметил, что в описании библиотеки графа Шереметева в столбце, где указывается автор или переводчик, напротив ”Нещастных приключений...” стоят инициалы СКР. ”Так как книга не переводная, то буквы должны скрывать сочинителя, но они не подходят к инициалам Каржавина.

В недавней книге В. И. Рабиновича ”С гишпанцами в Новый Йорк и Гавану (Жизнь и путешествия Ф. В. Каржавина)” сказано буквально следующее: ”Подтверждается предположение академика П. Н. Петрова, что он автор книги ”Нещастные приключения Василия Баранщикова…” [7 с. 86]. Однако единственный аргумент в пользу данного тезиса — истолкование тех же инициалов СКР как ”С(очинил) К(аржавин) (Федо)р” — вовсе не представляется убедительным. Возможно, ”лицом вымышленным считают Баранщикова и составители ”Словаря русских писателей XVIII века” — во всяком случае, статья о нем в данном издании отсутствует.

Ф. В. Каржавин — известный переводчик, естествоиспытатель и писатель-вольнодумец, много путешествовал по Европе и Америке. Можно думать, что П. Н. Петров предполагал его авторство исключительно потому, что последний примерно в те же годы жил на островах Карибского моря (в частности, и на острове ”Порторико”. Кажется несомненным, что кто-то помогал В. Баранщикову в литературной обработке книги (это предполагается уже самой формой изложения в третьем лице, а также наличием приложения). Однако вряд ли таким помощником мог быть Ф. В. Каржавин. Последний был весьма образованным человеком и, безусловно, не допустил бы тех несообразностей (в частности, географических), которые встречаются в книге. Да и круг интересов друга В. И. Баженова и переводчика Монтескье совершенно иной, чем у нижегородского мещанина. Кроме того, лишь острова Карибского моря могли быть знакомы тому и другому — в Турции же Ф. В. Каржавин не жил, а описание последней составляет существенную часть ”Нещастных приключений...”. Но главное — Ф. В. Каржавин в момент выхода книги находился за пределами России. В 1787 г. он был еще в Америке, в начале 1788 г. прибыл во Францию, а в Россию вернулся лишь в 1789 или даже 1790 г. [2 с. 278; 7, с. 44].

Мнение о том, что В. Баранщиков — вымышленное лицо, могло быть опровергнуто еще в 1900 г., когда в ”Действиях Нижегородской Губернской ученой архивной комиссии” [3, с. 108—110] появилась публикация из ”Журнала нижегородского наместнического правления” за март 1786 г.: ”Допрос, снятый с нижегородского купца Василия Яковлева Баранщикова, явившегося добровольно из-за границы” гласил: ”От роду ему 30 годов; родился он в губернском городке Нижнем от отца, нижегородского 2-й гильдии купца Якова Игнатьева Баранщикова, а матери Анны Петровой, кои назад лет с 15 померли, а он, оставшись с двумя его старшими братьями, Иваном и Андреем, обучался русской грамоте читать и писать, по обучении он грамоте упражнялся в купеческом промысле, ездя в разные великороссийские города на ярмарки”.

В 1780 г., в апреле месяце, испрося себе у нижегородского городового магистрата пашпорт, поехал с оным в Петербург, где, прожив апреля с последних чисел по октябрь, октября ж в первых числах договорился с господином генералом Петром Савичем Борабрика (Бороздиным. — А. В.) быть на его отъезжающем из Санкт-Петербурга с мачтовым лесом корабле матросом, с зарплатою в месяц по 15 рублей. И на оном корабле и отправились в путь, а когда наступило зимнее время, то приостановились в гавани датского владения в г. Копенгагене, где он в декабре