1356 - Бернард Корнуэлл

Поединок был быстрым, жестоким и односторонним, и кардинал осознал, что у него перехватило дыхание.

— Демонстрация шотландской доблести, милорд? — поинтересовался он у лорда Дугласа.

— Лишь представь, что они сражаются с англичанами, — прорычал тот.

— Это ободряющая мысль, милорд, — сказал кардинал, наблюдая, как бегут слуги, чтобы помочь упавшим французским рыцарям, один из которых вообще не двигался.

Его шлем был рассечен, и из прорези для глаз сочилась кровь.

— Чем скорее мы выпустим вас против англичан, тем лучше, — продолжил Бессьер.

Дуглас повернулся, чтобы посмотреть на кардинала.

— Король тебя послушает? — спросил он.

— Я даю ему советы, — беззаботно заявил Бессьер.

— Тогда скажи ему, чтобы послал нас на юг.

— Не в Нормандию?

— Щенок Эдуард на юге.

— Принц Уэльский?

— Щенок Эдуард, — сказал Дуглас, — и мне он нужен. Я хочу, чтобы он мне сдался. Я хочу, чтобы он стоял на чертовых коленях и просил пощады.

— И ты ее даруешь? — спросил Бессьер, позабавленный страстью, звучащей в голосе шотландца.

— Ты знаешь, что наш король — пленник в Англии?

— Конечно.

— И выкуп сломит наши спины. Я хочу получить щенка Эдуарда.

— А! — понял Бессьер. — Так значит, выкупом за вашего короля будет принц Уэльский?

— Именно.

Бессьер протянул руку и дотронулся своим пальцем в перчатке до руки шотландца.

— Я сделаю это, раз ты просишь, — тепло обещал он, — но сначала я хочу, чтобы ты познакомил меня со своим племянником.

— С Робби?

— С Робби, — подтвердил кардинал.

Бессьер встретился с Робби тем же вечером на пиру после турнира, устроенном французским двором. Они ели угря, вареного в вине, баранину с инжиром, жареных певчих птиц, оленину и многие другие блюда в большом зале, где за ширмой пели менестрели.

Шотландские воины ели вместе, прилипнув к столу, как будто защищаясь от мстительных французов, которые предположили, что против их чемпионов применили какую-то незнакомую языческую магию, рожденную на диких северных холмах, так что когда Робби позвали, и дядя приказал подчиниться, он пересек зал, сильно нервничая.

Он поклонился королю, потом последовал за слугой к столу, где перед кардиналом стояли четыре подноса.

— Садись рядом со мной, юноша, — приказал кардинал.

— Ты любишь жареных жаворонков?

— Нет, ваше преосвященство.

— Пососи мясо на костях, и ты почувствуешь этот восхитительный вкус, — кардинал положил крохотную птицу перед Робби. — Ты хорошо дрался, — сказал он.

— Мы дрались как всегда, — ответил Робби.

— Я наблюдал за тобой. Через минуту ты бы победил графа Берата.

— Сомневаюсь, — нелюбезно отметил Робби.

— Но потом вмешалось это животное твоего господина, — сказал кардинал, посмотрев на Скалли, согнувшегося над своей едой, как будто он боялся, что ее могут отнять. — Почему он носит кости в волосах?

— Чтобы вспоминать о людях, которых убил.

— Кое-кто считает, что это колдовство, — произнес кардинал.

— Это не колдовство, ваше преосвященство, просто убийственное мастерство.

Кардинал пососал жаворонка.

— Мне сказали, сэр Роберт, что ты отказался драться с англичанами?

— Я дал клятву.

— Человеку, отлученному от церкви. Человеку, женатому на еретичке. Человеку, который является признанным врагом церкви, Томасу из Хуктона.

— Человеку, который спас мне жизнь, когда я заболел чумой, — сказал Робби, — и человеку, который заплатил за меня выкуп, чтобы освободить меня.

Кардинал вытащил кусочек кости из зубов.

— Я вижу человека, который носит кости в волосах, а ты рассказываешь мне, что заболел чумой и выжил с помощью еретика.

А сегодня днем я наблюдал, как вы победили пятнадцать отличных воинов, которых не так то легко победить. Мне кажется, сир Роберт, что вы используете какую-то помощь неестественной природы.

Может быть, вам помогает дьявол? Ты отрицаешь использование колдовства, но факты предполагают обратное, разве ты с этим не согласен? — он задал этот вопрос очень вкрадчиво, а потом замолчал, чтобы сделать глоток вина.

— Возможно, мне следует поговорить со своими доминиканцами, сир Роберт, и сказать им, что от твоей души несет грехом. Возможно, мне следует велеть им зажечь свои костры и взвести колеса с веревками на своих машинах, которые растягивают человека, пока он не сломается.

Он улыбался, а его пухлая правая рука массировала левое колено Робби.

— Одно мое слово, сир Роберт, и твоя душа будет в моей власти.

— Я добрый христианин, — дерзко сказал Робби.

— Тогда ты можешь мне это доказать.

— Доказать?

— Осознав, что клятва, данная еретику, не связывает тебя ни на небесах, ни на земле. Лишь в аду, сир Роберт, эта клятва имеет власть. И я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что.

Если ты откажешь, я скажу королю Иоанну, что зло вошло в его королевство, и попрошу доминиканцев исследовать твою душу и сжечь это зло в твоем теле. Выбор за тобой. Ты будешь есть этого жаворонка?

Робби покачал головой и посмотрел, как кардинал обсасывает мясо с хрупких костей.

— Что сделал? — нервно спросил он.

— Послужил его святейшеству Папе, — сказал Бессьер, предусмотрительно умолчав о том, какого Папу он имеет в виду. Послужить нужно было ему самому, молившемуся каждую ночь, чтобы стать следующим человеком с кольцом рыбака на пальце.

— Ты слышал про орден Подвязки?

— Да, — ответил Робби.

— А про орден Святой Девы и Святого Георгия? — продолжал Бессьер, — или про орден Перевязи в Испании? Или орден Звезды, учрежденный королем Иоанном?

Группы великих рыцарей, сир Роберт, принесли клятву друг другу, королю и благородному делу рыцарства. Мне поручили создать подобный орден, группу рыцарей, присягнувших церкви и во славу Христа.

Он произнес это так, как будто Папа велел создать орден, но это была идея Бессьера.

— Человек, служащий церковному ордену, — продолжал он, — никогда не познает ни муки ада, ни агонию чистилища. Человеку, что служит нашему новому ордену, будут рады на небесах, где он будет петь вместе со святыми в хоре сияющих ангелов! Я хочу, чтобы ты, сир Роберт, послужил ордену Рыбака.

Робби молчал, наблюдая за кардиналом. Люди подбадривали жонглера, управляющегося с полудюжиной горящих факелов, балансируя на ходулях, но Робби его не замечал.

Он думал о том, что его душа освободится от бессрочных обязательств, если он станет рыцарем на службе Папы.

— Я хочу, чтобы величайшие рыцари христианского мира дрались во славу нашего Спасителя, — продолжал кардинал, — и каждый, кто дерется, получит небольшое пособие от церкви, достаточное, чтобы прокормиться и содержать слуг и лошадей.