Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник) - Осип Мандельштам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Когда показывают восемь…»
Когда показывают восемьЧасы собора-исполина,Мы в полусне твой призрак носим,Чужого города картина.
В руках плетеные корзинки,Служанки спорят с продавцами,Воркуют голуби на рынкеИ плещут сизыми крылами.
Хлеба, серебряные рыбы,Плоды и овощи простые,Крестьяне – каменные глыбы,И краски темные, живые.
А в сетке пестрого туманаСгрудилась ласковая стая,Как будто площадь утром рано –Торговли скиния святая.
‹1912›«Тысячеструйный поток…»
Тысячеструйный поток –Журчала весенняя ласка,Скользнула – мелькнула коляска,Легкая, как мотылек.
Я улыбнулся весне,Я оглянулся украдкой –Женщина гладкой перчаткойПравила – точно во сне.
В путь убегала она,В траурный шелк одета,Тонкая вуалета –Тоже была черна…
‹1912 (1911?)›«Развеселился наконец…»
Развеселился наконец,Измерил духа совершенство,Уверовал в свое блаженствоИ успокоился, как царь,Почуяв славу за плечами, –Когда первосвященник в храмеИ голубь залетел в алтарь.
1912 (1913?)Египтянин («Я избежал суровой пени…»)
Надпись на камне 18–19 династии
Я избежал суровой пениИ почестей достиг;От радости мои колениДрожали, как тростник.
И прямо в полы балахона –Большие, как луна,На двор с высокого балконаБросали ордена.
То, что я сделал, превосходно –И это сделал я!И место новое доходноИ прочно для житья.
И, предвкушая счастья глянец,Я танцевал не зряИзящный и отличный танецВ присутствии царя.
По воздуху летает птица.Бедняк идет пешком.Вельможе ехать не годитсяДрянным сухим путем;
И, захватив с собой подаркиИ с орденами тюк,Как подобает мне, на баркеЯ поплыву на юг.
1913Египтянин («Я выстроил себе благополучья дом…»)
Я выстроил себе благополучья дом:Он весь из дерева, и ни куска гранита!И царская его осматривала свита –Там виноградники, цветник и водоем.
Чтоб воздух проникал в удобное жилье,Я вынул три стены в преддверьи легкой клети,И безошибочно я выбрал пальмы этиКраеугольными – прямые, как копье.
Кто может описать чиновника доход?Бессмертны высокопоставленные лица.Где управляющий? Готова ли гробница?В хозяйстве письменный я слушаю отчет.
Тяжелым жерновом мучнистое зерноПриказано смолоть служанке низкорослой;Священникам налог исправно будет послан;Составлен протокол на хлеб и полотно.
В столовой на полу пес, растянувшись, лег,И кресло прочное стоит на львиных лапах.Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах –Загробных радостей вещественный залог!
1913 (1914?)«Веселая скороговорка»
Веселая скороговорка;О будни – пляска дикарей!Я с невысокого пригоркаОпять присматриваюсь к ней.
Бывают искренние вкусы,И предприимчивый морякС собой захватывает бусы,Цветные стекла и табак.
Люблю обмен. Мелькают перья.Наивных восклицаний дождь.Лоснящийся от лицемерья,Косится на бочонок вождь.
Скорей подбросить кольца, трубки –За мех, и золото, и яд;И с чистой совестью, на шлюпке,Вернуться на родной фрегат!
Июнь 1913Песенка
У меня не много денег,В кабаках меня не любят,А служанки вяжут веникИ сердито щепки рубят.
Я запачкал руки в саже,На моих ресницах копоть,Создаю свои миражиИ мешаю всем работать.
Голубые судомойки,Добродетельная челядь.И на самой жесткой койкеВаша честность рай вам стелет.
Тяжела с бельем корзина,И мясник острит так плотски,Тем краснее льются винаДо утра в хрусталь господский!
1913Летние стансы
В аллее колокольчик медный,Французский говор, нежный взгляд –И за решеткой заповеднойПустеет понемногу сад.
Что делать в городе в июне?Не зажигают фонарей;На яхте, на чухонской шхунеУехать хочется скорей!
Нева – как вздувшаяся вена,До утренних румяных роз.Везя всклокоченное сено,Плетется на асфальте воз.
А там рабочая землянка,Трещит и варится смола;Ломовика судьба-цыганкаОбратно в степи привела…
И с бесконечной челобитнойО справедливости людскойЧернеет на скамье гранитнойСамоубийца молодой.
‹Июнь?› 1913Американский бар
Еще девиц не видно в баре,Лакей невежлив и угрюм;И в крепкой чудится сигареАмериканца едкий ум.
Сияет стойка красным лаком,И дразнит сода-виски форт:Кто не знаком с буфетным знакомИ в ярлыках не слишком тверд?
Бананов груда золотаяНа всякий случай подана,И продавщица восковаяНевозмутима – как луна.
Сначала нам слегка взгрустнется,Мы спросим кофе с кюрассо.Вполоборота обернетсяФортуны нашей колесо!
Потом, беседуя негромко,Я на вращающийся стулВлезаю в шляпе и, соломкойМешая лед, внимаю гул…
Хозяйский глаз желтей червонцаМечтателей не оскорбит…Мы недовольны светом солнца,Теченьем медленных орбит!
1913«От легкой жизни мы сошли с ума…»
От легкой жизни мы сошли с ума:С утра вино, а вечером похмелье.Как удержать напрасное веселье,Румянец твой, о пьяная чума?
В пожатьи рук мучительный обряд,На улицах ночные поцелуи –Когда речные тяжелеют струиИ фонари как факелы горят.
Мы смерти ждем, как сказочного волка,Но я боюсь, что раньше всех умретТот, у кого тревожно-красный ротИ на глаза спадающая челка.
Ноябрь 1913Футбол («Телохранитель был отравлен…»)
Телохранитель был отравлен.В неравной битве изнемог,Обезображен, обесславлен,Футбола толстокожий бог.
И с легкостью тяжеловесаУдары отбивал боксер:О беззащитная завеса,Неохраняемый шатер!
Должно быть, так толпа сгрудилась –Когда, мучительно-жива,Не допив кубка, покатиласьК ногам тупая голова…
Неизъяснимо-лицемерноНе так ли кончиком ногиНад теплым трупом ОлофернаЮдифь глумилась…
1913Футбол («Рассеян утренник тяжелый»)
Рассеян утренник тяжелый,На босу ногу день пришел;А на дворе военной школыИграют мальчики в футбол.
Чуть-чуть неловки, мешковаты –Как подобает в их лета –Кто мяч толкает угловатый,Кто охраняет ворота…
Любовь, охотничьи попойки –Всё в будущем, а ныне – скорбь;И вскакивать на жесткой койкеЧуть свет, под барабанов дробь!
Увы, ни музыки, ни славы!Так, от зари и до зари,В силках науки и забавыТомятся дети-дикари.
Осенней путаницы сито.Деревья мокрые в золе.Мундир обрызган. Грудь открыта.Околыш красный на земле.
1913Мадригал («Нет, не поднять волшебного фрегата…»)
Нет, не поднять волшебного фрегата:Вся комната в табачной синеве –И пред людьми русалка виновата –Зеленоглазая, в морской траве!
Она курить, конечно, не умеет,Горячим пеплом губы обожглаИ не заметила, что платья тлеетЗеленый шелк и на полу зола…
Так моряки в прохладе изумруднойНи чубуков, ни трубок не нашли,Ведь и дышать им научиться трудноСухим и горьким воздухом земли!
1913«Черты лица искажены…»
Черты лица искаженыКакой-то старческой улыбкой:Кто скажет, что гитане гибкойВсе муки Данта суждены?
1913Автопортрет
В поднятьи головы крылатыйНамек – но мешковат сюртук;В закрытьи глаз, в покое рук –Тайник движенья непочатый;
Так вот кому летать и петьИ слова пламенная ковкость –Чтоб прирожденную неловкостьВрожденным ритмом одолеть!
1914 (1913?)Спорт
Румяный шкипер бросил мяч тяжелый,И черни он понравился вполне.Потомки толстокожего футбола:Крокет на льду и поло на коне.
Средь юношей теперь – по старине –Цветет прыжок и выпад дискобола,Когда сойдутся, в легком полотне,Оксфорд и Кембридж – две приречных школы!
Но только тот действительно спортсмен –Кто разорвал печальной жизни плен:Он знает мир, где дышит радость, пенясь…
И детского крокета молотки,И северные наши городки,И дар богов – великолепный теннис!
1913–1914«Как овцы, жалкою толпой…»
