Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник) - Осип Мандельштам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Где вырывается из плена…»
Где вырывается из пленаПотока шумное стекло,Клубящаяся стынет пена,Как лебединое крыло.
О время, завистью не мучайТого, кто вовремя застыл;Нас пеною воздвигнул случайИ кружевом соединил.
‹1910?›«Медленно урна пустая…»
Медленно урна пустая,Вращаясь над тусклой поляной,Сеет, надменно мерцая,Туманы в лазури ледяной.
Тянет, чарует и манит –Не понят, не вынут, не тронут –Жребий – и небо обманет,И взоры в возможном потонут.
Что расскажу я о вечных,Заочных, заоблачных странах:Весь я в порывах конечных,В соблазнах, изменах и ранах.
Выбор мой труден и беден,И тусклый простор безучастен.Стыну – и взор мой победен,И круг мой обыденный страстен.
11 февраля 1911«Когда подымаю…»
Когда подымаю,Опускаю взор –Я двух чаш встречаюЗыбкий разговор.
И мукою в миреВзнесены моиТяжелые гири,Шаткие ладьи.
Знают души нашиОтчаянья власть:И поднятой чашеСуждено упасть.
Есть в тяжести радостьИ в паденье естьКолебаний сладость –Острой стрелки месть!
Июнь 1911«Душу от внешних условий…»
Душу от внешних условийОсвободить я умею:Пенье – кипение кровиСлышу – и быстро хмелею.
И вещества, мне родного,Где-то на грани томленья,В цепь сочетаются сноваПервоначальные звенья.
Там, в беспристрастном эфире,Взвешены сущности наши –Брошены звездные гириНа задрожавшие чаши;
И, в ликованьи предела,Есть упоение жизни:Воспоминание телаО неизменной отчизне…
Июль 1911«Я знаю, что обман в видении немыслим…»
Я знаю, что обман в видении немыслимИ ткань моей мечты прозрачна и прочна,Что с дивной легкостью мы, созидая, числимИ достигает звезд полет веретена –
Когда, овеяно потусторонним ветром,Оно оторвалось от медленной земли,И раскрывается неуловимым метромРай распростертому в уныньи и в пыли.
Так ринемся скорей из области томленья –По мановению эфирного гонца –В край, где слагаются заоблачные звеньяИ башни высятся заочного дворца!
Несозданных миров отмститель будь, художник, –Несуществующим существованье дай;Туманным облаком окутай свой треножникИ падающих звезд пойми летучий рай!
Июль 1911«Стрекозы быстрыми кругами…»
Стрекозы быстрыми кругамиТревожат черный блеск пруда,И вздрагивает, тростникамиЧуть окаймленная, вода.
То – пряжу за собою тянутИ словно паутину ткут;То – распластавшись – в омут канут –И волны траур свой сомкнут.
И я, какой-то невеселый,Томлюсь и падаю в глуши –Как будто чувствую уколыИ холод в тайниках души…
1911«Ты прошла сквозь облако тумана…»
Ты прошла сквозь облако тумана.На ланитах нежные румяна.
Светит день холодный и недужный.Я брожу свободный и ненужный…
Злая осень ворожит над нами,Угрожает спелыми плодами,
Говорит вершинами с вершинойИ в глаза целует паутиной.
Как застыл тревожной жизни танец!Как на всем играет твой румянец!
Как сквозит и в облаке туманаЯрких дней сияющая рана!
4 августа 1911«Не спрашивай: ты знаешь…»
Не спрашивай: ты знаешь,Что нежность – безотчетна,И как ты называешьМой трепет – всё равно;
И для чего признанье,Когда бесповоротноМое существованьеТобою решено?
Дай руку мне. Что страсти?Танцующие змеи!И таинство их власти –Убийственный магнит!
И змей тревожный танецОстановить не смея,Я созерцаю глянецДевических ланит.
7 августа 1911«Дождик ласковый, мелкий и тонкий…»
Дождик ласковый, мелкий и тонкий,Осторожный, колючий, скупой…Капли строгие грустны и звонки,И отточен их звук тишиной.
Я рожден провидением темным,Чтоб созреть и упасть как-нибудь,И подхвачены нежно – огромнымВетром струи: не думай, забудь.
Я – ребенок, покинутый в зыбке,В терпком мире я горестно-дик,И сольются в бездонной улыбкеВся жестокость, вся кротость на миг.
В цепких лапах у царственной скукиСердце сжалось, как маленький мяч:Полон музыки, Музы и мукиЖизни тающей сладостный плач!
22 августа 1911«В лазури месяц новый…»
В лазури месяц новыйЯсен и высок.Радуют подковыЗвонкий грунт дорог.
Глубоко вздохнул я:В небе голубомСловно зачерпнул яСеребряным ковшом!
Счастия тяжелыйЯ надел венец.В кузнице веселыйРаботает кузнец.
Радость бессвязна.Бездна не страшна.Однообразно –Звучно царство сна!
12 ноября 1911«‹……….› коробки…»
‹……….› коробки‹……..› лучшие игрушки‹…..›[10] на пальмовой верхушкеОтмечает листья ветер робкий.
Неразрывно сотканный с другими,Каждый лист колеблется отдельно.Но в порывах ткани беспредельноИ мирами вызвано иными –
Только то, что создано землею:Длинные, трепещущие нити,В тщетном ожидании наитийШелестящие своей длиною.
‹1911?›«Довольно лукавить: я знаю…»
Довольно лукавить: я знаю,Что мне суждено умереть;И я ничего не скрываю:От Музы мне тайн не иметь…
И странно: мне любо сознанье,Что я не умею дышать;Туманное очарованьеИ таинство есть – умирать…
Я в зыбке качаюсь дремотно,И мудро безмолвствую я –Решается бесповоротноГрядущая вечность моя!
‹1911?›«Как черный ангел на снегу»
Как черный ангел на снегу,Ты показалась мне сегодня,И утаить я не могу –Есть на тебе печать Господня.
Такая странная печать –Как бы дарованная свыше –Что кажется – в церковной нишеТебе назначено стоять.
Пускай нездешняя любовьС любовью здешней будут слиты.Пускай бушующая кровьНе перейдет в твои ланиты.
И нежный мрамор оттенитВсю призрачность твоих лохмотий,Всю наготу причастных плоти,Но не краснеющих ланит.
‹Начало 1914?›«Паденье – неизменный спутник страха…»
Паденье – неизменный спутник страха,И самый страх есть чувство пустоты.Кто камни нам бросает с высоты –И камень отрицает иго праха?
И деревянной поступью монахаМощеный двор когда-то мерил ты,Булыжники и грубые мечты –В них жажда смерти и тоска размаха…
Так проклят будь, готический приют,Где потолком входящий обмороченИ в очаге веселых дров не жгут!
Немногие для вечности живут;Но если ты мгновенным озабочен,Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
1912«Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты…»
Пусть в душной комнате, где клочья серой ватыИ стклянки с кислотой, часы хрипят и бьют, –Гигантские шаги, с которых петли сняты, –В туманной памяти виденья оживут.
И лихорадочный больной, тоской распятый,Худыми пальцами свивая тонкий жгут,Сжимает свой платок, как талисман крылатый,И с отвращением глядит на круг минут…
То было в сентябре, вертелись флюгера,И ставни хлопали – но буйная играГигантов и детей пророческой казалась,
И тело нежное – то плавно подымалось,То грузно падало: средь пестрого двораЖивая карусель без музыки вращалась!
Апрель 1912Шарманка
Шарманка, жалобное пенье –Тягучих арий дребедень, –Как безобразное виденьеОсеннюю тревожит сень…
Чтоб всколыхнула на мгновеньеТа песня вод стоячих лень,Сентиментальное волненьеТуманной музыкой одень.
Какой обыкновенный день!Как невозможно вдохновенье –В мозгу игла, брожу как тень.
Я бы приветствовал кременьТочильщика, как избавленье, –Бродяга – я люблю движенье.
16 июня 1912«Когда показывают восемь…»
Когда показывают восемьЧасы собора-исполина,Мы в полусне твой призрак носим,Чужого города картина.
В руках плетеные корзинки,Служанки спорят с продавцами,Воркуют голуби на рынкеИ плещут сизыми крылами.
Хлеба, серебряные рыбы,Плоды и овощи простые,Крестьяне – каменные глыбы,И краски темные, живые.
А в сетке пестрого туманаСгрудилась ласковая стая,Как будто площадь утром рано –Торговли скиния святая.
‹1912›«Тысячеструйный поток…»
