Город богов - Ольга Крючкова

Коррехидоры и альгвазилы находились в полном подчинении викария, который мог отменять любые их распоряжения и отдавать новые. Каждое утро коррехидоры и альгвазилы являлись к викарию. Он утверждал или отвергал их решения, распределял работу на текущий день.

Патер еженедельно выслушивал исповедь, которая для индейцев была обязательной, он же вершил суд. В качестве наказания применялся выговор с глазу на глаз, публичный выговор, порка кнутом, тюремное заключение, и самое страшное – изгнание из миссии. Последнее применялось крайне редко, потому как гуарани привыкали к образу жизни в миссии и не собирались её покидать.

Земля францисканской миссии делилась на две части: тупамба, что означает Божья земля, и абамба – личная земля. Тупамба обрабатывалась гуарани коллективно, абамба делилась на участки, которые передавались на кормление отдельным семьям.

Как правило, земельный надел выдавался индейцу в момент женитьбы. Он не мог передавать участок по наследству. Если после смерти индейца оставались вдова и дети, участок отходил в общий фонд, а семья поступали на содержание миссии. Работы на личном участке предписывались и регулировались викарием. Также выделялись из общественных фондов семена для посадки и рабочий сельскохозяйственный инвентарь.

Работы на общинной земле считались обязательными для всех индейцев, включая коррехидора, альгвазила и ремесленников.

Зерновые культуры, являвшиеся основополагающими для экономики миссии, сеялись на общинной земле.

Мне сразу же бросилось в глаза существенное различие в обработке и личной земли: в то время, как общественные земли были тщательно возделаны, личные участки поражали своим запущенным видом. Францисканцы многократно жаловались на безразличие индейцев к работе на своем поле, ибо те предпочитали получить наказание за плохо возделанный участок и жить на общественные запасы. По несколько раз подряд индейцы могли поедать выданные им семена и приходить к коррехидору за новыми семенами и хорошей поркой. Причину этого францисканцы видели не в особенности установленного ими уклада, а в «детском» характере индейцев.

Миссия владела стадами лошадей и быков, которые паслись в пампасах. Общинные быки выделялись индейцам в пользование для обработки своих участков. Часто гуарани хитрили и, получив общественного быка, разделывали его на мясо, дабы насытиться самому и накормить в волю свою семью. Затем он приходил с виноватым видом к коррехидору и рассказывал историю о том, что бык потерялся и он в этом не виноват. За подобную провинность индейцу представителем власти назначалась порка у позорного столба, стоявшего на площади. Но даже такое наказание не могло отучить индейцев от подобной «хитрости». И это притом, что мясо общественных быков раздавалось жителям миссии два раза в неделю. В назначенный день они отправлялись на склад, где кладовщик вызывал всех поименно и выдавал по равному куску мяса на человека. Индейцы получали также рацион местного чая.

В миссии также развивались разнообразные ремесла, которые достигли высокого уровня.

Здесь я увидел каменщиков, обжигателей кирпича, оружейников, мельников, художников, ювелиров и горшечников. Были построены печи для обжигания извести, мельницы, приводившиеся в движение лошадьми и людьми. Здесь также отливались колокола, печатались книги на иностранных языках, которые вывозились в Старый Свет и там выгодно продавались.

Все произведенные продукты сдавались на склады, где работали индейцы, обученные письму и счету. Часть продуктов раздавалась населению. Ткани делились на равные куски и раздавались поочерёдно: девочкам и мальчикам, затем мужчинам и женщинам. Поэтому всё население миссии одевалось однообразно.

Помимо ткани, раз в год каждая семья получала нож и топор.

В миссии я увидел дубильные и башмачные мастерские, благо, что францисканцы располагали огромными стадами. Шерсть раздавалась женщинам на дом, а на следующий день у них собирали пряжу.

По контрасту с жильем индейцев местная церковь (впрочем, также как и в Япейю) поражала своей роскошью. Построенная из камня и богато украшенная, она вмещала пятьсот человек, стены её отделаны блестящими пластинками слюды, алтари – золотом. Правда, я не заметил столь необычных настенных росписей, как в Япейю.

Миссию окружала высокая стена и ров. Ворота тщательно охранялись – без пропуска въезд и выезд запрещались. Общение между индейцами различных миссий не допускалось. И в этом мы уже смогли убедиться воочию.

Никто из индейцев, кроме военных и пастухов, не имел права ездить верхом. Все средства передвижения: лодки, каноэ, повозки принадлежали общине.

Браки заключались два раза в год на торжественной церемонии. Выбор жены или мужа контролировался патером. Если юноше или девушке кто-то приглянулся, это доводилось до сведения Педро де Агуадо, а потом от его имени сообщалось заинтересованной стороне. Однако, как я выяснил, патер не всегда считался с мнением влюблённых. Ибо я слышал о случае, когда несколько молодых пар совершили дерзкий побег из миссии. Только после долгих переговоров они вернулись обратно, и патер был вынужден признать заключенные между ними браки.

Детей в миссии много. Как только ребенок достигал такого возраста, когда он мог уже работать, его приводили в мастерские и определяли к ремеслу.

Францисканцы были очень обеспокоены тем, что население миссии не увеличивалось. Хоть и рождаемость была высока, но смертность всё-таки превышала её. И это несмотря на то, что в миссии был устроен госпиталь.

…В миссии я впервые попробовал напиток из йорбы. Йерба мате, на латыни звучит как – Ilex paraguariensis, вечнозеленое дерево или кустарник высотой до десяти-пятнадцати вар[68]. Из листьев и стеблей этого растения изготавливают порошок, употребляемый для получения напитка.

Существует версия того, как мои соотечественники узнали о существовании йербы. Почти семьдесят лет назад конкистадоров познакомили с этим растением индейцы-гуарани. Крайне сомнительно предполагать, что первопроходцы смогли самостоятельно открыть целебные свойства этого растения. Особенно если учесть, что первые поселения и миссии были основаны вблизи реки Парагвай, а это сто льё[69] от тех мест, где произрастало растение.

Гуарани научили конкистадоров приготавливать йербу, протаскивая листья сквозь пламя и, таким образом, слегка подвяливая их. Затем листья измельчали и заливали кипятком. Трудно представить, что европейцу вдруг могло прийти в голову обращаться с незнакомым растением подобным образом, да ещё употреблять в пищу.

Гуарани используют йорбу не только как напиток, дающий силу, но и применяют её в лечебных и магических целях.