Город богов - Ольга Крючкова

Гуарани используют йорбу не только как напиток, дающий силу, но и применяют её в лечебных и магических целях.

В тех местностях, откуда происходит йерба, она известна под целым рядом различных имен. Гуарани дали йорбе название: трава бога Тупи. Они приготовляют напиток и наливают его в специальные сосуды, изготовленные из тыквы. Так напиток долго сохраняет свои целебные свойства.

Согласно представлениям гуарани, у йербы есть душа. Ведь когда-то Ка'а была единственной дочерью некоего человека Караи. Существует множество вариантов этого мифа. Но все их роднит рассказ о том, как девушка превратилась в растение. Один из мифов рассказал мне альгвазил-гуарани. Он гласит:

«Однажды некий почтенный старик постучался в дверь дома Караи, который в те времена был мужчиной, и попросил разрешения переночевать. Дочь Караи с радостью принялась ухаживать за гостем. Наутро, прощаясь, незнакомец признался Караи, кто он на самом деле. Старец признался, что он – посланник бога Тупи, и сказал:

– Тупи хочет отблагодарить за гостеприимство, что оказала твоя прекрасная и заботливая дочь. Он превратит её в кустарник, чтобы в будущем она не знала горя и не умерла, как обычные люди. Твоя дочь станет бессмертной…

Так и случилось. С тех пор девушку стали называть Ка'а – йерба мате. Много плохого и хорошего случилось за это время, но дочь Караи до сих пор жива. Ведь её срезают, а она вырастает заново, молодая и красивая как прежде. Йерба мате – это бессмертная душа гуарани. А гуарани – сущность земли, на которой растёт йорба».

(Однако мне, как просвещенному человеку трудно понять сию благодарность Тупи. Превратить человека в растение! И это награда за совершённое добро?! Отчего он не подарил девушке вечность другим способом? Трудно понять индейцев…)

Я записал и другую, более древнюю версию мифа, которую мне также рассказал альгвазил.

«Давным-давно по землям Парагвая прошел святой человек и пророк. В разных областях люди знают его под многими именами. В Парагвае он Паи Суме или Паи Чуме. Этого светловолосого человека, который пришел издалека, знают все гуарани. Для них он Паи Суме, Тхоме Марангату, Аваре Чуме Марангату. Он тот, кто научил индейские племена выращивать растения, охотиться, рыбачить, собирать плоды дикорастущих деревьев, ухаживать за животными и подарил индейцам кукурузу и маниок. Он-то и научил гуарани готовить йорбу…»

Я сразу же вспомнил лекции профессора Хосе де Акосты, которыми буквально заслушивался в колледже. Он рассказывал схоластикам свою версию о боге Паи Суме и его сыновьях Тупи и Тамандуаре.

Так вот, профессор считал, что Тамандуаре некоторое правил племенами чачапойя в Перу, затем те были повержены инками. Вождь Тамандуаре увёл свой народ из города, дабы сохранить независимость. Куда именно ушли чачапойцы доподлинно неизвестно, возможно, в дебри Амазонки, и создали там подобие Пайтити (провинции инков). Правда, профессор считал, что Тамандуаре повёл своих людей в Парагвай. Впрочем, я уже успел убедиться, что здешняя земля полна тайн, и затеряться среди сельвы древнему городу достаточно просто. Не удивлюсь, если обиталище Тамандуаре где-то рядом…

К тому же профессор считал, что чачапойцы владели секретом, если не вечной жизни, то уж точно долголетия. Акоста приводил пример идеограмм, срисованных им с неких золотых табличек, которые в бытность своей молодости привёз из Куско духовный коадъютор Диего де Торрес и передал их на изучение в университет Сан-Маркос. После снятия с копий с табличек, они, увы, были переплавлены в слитки и отправлены в Мадрид, где впоследствии стали украшениями королевской семьи, дублонами или реалами.

На табличках изображались сцены из повседневной жизни, в том числе рождение нового бога Тамандуаре. Старый бог производил на свет своего приемника прямо из себя (тот вылезал изо рта). Все идеограммы сопровождались интереснейшими комментариями профессора. В ту пору я мечтал отправиться в Парагвай (и вот по воле судьбы я здесь) и найти божественный город. Интересно, какие тайны он хранит? Неужели его жителям несколько сотен лет? А, сели чачапойцы и, правда, владели древними знаниями? Их можно применить на практике, используя достижения современной медицины. Тогда люди будут жить хотя бы до семидесяти-восьмидесяти лет и не умирать в молодости.

…Если подвести черту посещения миссии Сан-Хавьер, то с уверенностью можно сказать, что её организация и порядок произвели впечатление как на нашего духовного коадъютора, так и на всех братьев в целом. Во многом они напомнили мне Япейю, увы, но наше пребывание в этой редукции было кратковременным. Мне трудно это объяснить, возможно, Диего де Торресу, не всё понравилось из начинаний провинциала де Ривертеса.

Надо признаться меня тоже смутили некоторые факты, например, излишне фривольное оформление внутреннего убранства церкви, а также теснота и грязь, царившие в хижинах тамошних гуарани.

Думаю, нам следует учесть все эти недостатки и постараться избежать их впоследствии. Впрочем, подвергать критике чужые действия всегда проще, нежели делать что-то самому.

Через несколько дней иезуиты погрузились на корабль и отправились в Энкарнасьон. Они проделали тот же путь, что и ранее, вплоть до слияния рек Парагвай и Параны, где располагалась редукция Япейю.

Де Торрес не пожелал ещё раз увидеться с Альфонсо де Ривертесом и потому корабль безостановочно проследовал мимо земель, принадлежавших редукции. Через пять дней, как и предрекал эмиссар, они достигли Энкарнасьона.

Глава 7

Капитан Мендоса охотился на гуарани в пятнадцати льё от Энкарнасьона. С тех пор, как недалеко от крепости обосновались августинцы[70], основав две миссии, где находили убежище местные индейцы, отлавливать их становилось всё труднее.

Мендосе и его matones[71] приходилось уходить всё дальше от крепости, кстати, вверенной капитану на попечение самим эмиссаром, углубляясь в непроходимую сельву.

Охота выдалась удачной. Matones захватили сотню крепких молодых гуарани, которых Мендоса намеревался продать бандейрантам, что приходили на территорию Парагвая со стороны Аргентины или Бразилии.

Территории вокруг Энкарнасьона принадлежали испанской короне, и, следовательно, гуарани, особенно те, что приняли христианство, считались подданными Его величества Филиппа III.

На официальных бумагах это так и выглядело. Однако, в реальности…

Минуло почти пять лет, как Риккардо Мендоса стал комендантом Энкарнасьона. Места были глухие, влажная сельва подступала прямо к стенам крепости.

Молодой, алчный до денег и власти бывший наёмник, решил во чтобы то ни стало закрепиться на новой должности, ибо в Испанию вернуться он не мог – над ним тяготело обвинение в убийстве альгвазила Аликанте[72].